– Один знакомый, – сказал он, – утверждает, что в Черном море есть рыбы, способные отхватить человеку руку.
– Не имею таких сведений, – пожал плечами Папá. – Хотя всякое бывает.
Юрьев решил закрыть тему. Про акул он спросил по привычке не отбрасывать ни одну из возможных версий, пока окончательно не убедится в ее несостоятельности. На мужской руке, не дававшей ему покоя, отсутствовали следы зубов.
Юрьев кивнул в сторону яхты:
– Кто владелец?
Тени на лице болгарина словно потемнели, сделавшись черными и контрастными.
– Не знаю, – произнес он.
– Чем можно заниматься на яхте, стоящей на якоре вдали от берега? Пассажиры приплывают в Албену?
– Не знаю, – повторил Папá.
– Что ж, спасибо за информацию, – сказал Юрьев, свертывая полотенце. – До свиданья. Пойду, пожалуй, перекушу.
– Непременно покушайте горячего, – посоветовал Папá.
– Да, да, – рассеянно кивнул Юрьев.
Перед его мысленным взором возникла пятерня, лежащая на песке. Вряд ли в глотку полезет хоть горячее, хоть холодное. Не этим утром. Не при столь свежих впечатлениях.
– И не вздумайте похмеляться с утра, по русскому обычаю, – погрозил пальцем Папá, после чего стало ясно, почему он получил свое уважительное прозвище.
– Есть другие обычаи? – съехидничал Юрьев.
– Непременно, – с достоинством ответил Папá.
– Разве болгары похмеляются?
– Случается. Даже мне иногда приходится.
– Неужели?
– Я человек, следовательно, ничто человеческое мне не чуждо.
Если бы Карл Маркс, чье высказывание было процитировано, услышал непередаваемую интонацию Папá, он перевернулся бы в гробу от зависти.
– Ни за что бы не подумал, – заметил Юрьев.
– Тем не менее это так, – сказал болгарин. – Положитесь на мой опыт. Слушайте рецепт. Одна бутылка ледяного пива, плотный завтрак и крепкий сон – вот что возвратит вас к жизни.
«Меня – да, – мысленно согласился Юрьев. – Но не того бедолагу, которому безжалостно оттяпали руку. Готов спорить на что угодно: он тоже покоится на дне морском».
– Спасибо, – произнес он.
– На здравие, – улыбнулся Папá.
– Еще один вопрос, – улыбнулся в ответ Юрьев.
– Да?
Во взгляде болгарина появилось отсутствующее выражение. Он явно не желал возвращаться к разговору о яхте. Юрьев тоже не собирался этого делать. Он был не из тех людей, которые готовы биться в стену лбом. Жизнь научила его искать обходные пути.