– Он сожалеет! – воскликнула Агата, словно призывая в свидетели отсутствующих зрителей. – Грубит, отбирает вещи, а потом сожалеет!
– Я не грабитель и не уличный хулиган. Я ваш коллега. А что касается нашей сделки, то она взаимовыгодна, согласитесь.
– Ни за что не соглашусь, – качнула головой Агата. – Сделки не было. И не будет.
– Выходит, – нахмурился Сидоров, – я должен вернуться в Лондон несолоно хлебавши?
Он пока что не собирался покидать гостеприимную Болгарию. Фраза была сродни обманному финту футболиста.
Агата проглотила пустышку, не моргнув глазом.
– Выходит, что да, – сказала она.
– Вы меня очень разочаровали.
– Я рада.
Решив, что слов и времени затрачено достаточно, Сидоров встал.
– Вы ничем не рискуете, – сказал он с миной человека, не верящего в удачу. – Неделя! Поморочьте русскому голову одну неделю, и вам заплатят по девять тысяч евро за каждый день недели!
– Примерно по восемь с половиной, – автоматически подсчитала Агата. – Хороший заработок. Но не для меня.
– Эти деньги вы можете получить за совсем уж пустяковую услугу. – Сидоров выставил мизинец. – Расскажите мне об операции. Меня устроят самые общие сведения.
– Ничего не выйдет, – тряхнула волосами Агата.
– Хотя бы намекните!
– Нет!
– А вы упрямица, – процедил Сидоров. Его лицо сохраняло доброжелательное выражение, но глаза смотрели зло. – Что ж, в таком случае перейдем к заключительной процедуре. – Он извлек из кармана баллончик, в котором мог находиться дезодорант, но, конечно же, находилось нечто далекое от парфюмерии. – Я вынужден соблюдать меры предосторожности. Не бойтесь, небольшая доза слабого наркотического вещества вам не повредит. Это даже приятно. В известной мере.
– Вы не посмеете, – прошептала Агата, уставившись на баллончик.
– Не смешите меня, – отчеканил Сидоров без тени улыбки.
– Я буду жаловаться!
– Ваше право. Обращайтесь хоть в ООН, хоть к самому папе римскому. Правда, папы римские недолюбливают болгар, и, согласитесь, у них есть на то причины.
С этими словами Сидоров поймал Агату за запястье. Она стремительно повернула руку, высвобождаясь из захвата. Чехол с ракеткой и сумка упали на землю. Наступая на них, Сидоров догнал попятившуюся девушку и защемил пальцами сосок ее груди, проступающий сквозь тонкую ткань тенниски. Она взвизгнула от отвращения и боли. Сидоров поднес к ее лицу баллончик.