— Что еще ты забыл мне рассказать, позор отца?
— Их несколько сотен, все они вооружены примерно также, кто-то
лучше, кто-то хуже. На побережье осталось четверо заклинателей,
больше волшебством никто не владеет. Сожгли несколько деревень,
когда увидели ритуальные предметы у управляющих. Кажется, они очень
любят золото.
— Все любят золото. — хохотнул Вайна. — Оно прекрасно и похоже
на лик Инти.
— Они любят его не так, как мы. У них делаются глаза надутой
жабы, когда им показываешь им его.
И в самом деле, в шутливой перебранке братья не обратили
внимания на то, с какой жадностью семь пар глаз уставились на
слегка помятое о грудь генерала блюдо.
— Хм, действительно. Странный народ. Как называется их страна за
морем?
— Ейспаньяя, как-то так. Эй, ты! — Нинои обратился
на кечуа к одному из пленников, с волосами, которые росли
с подбородка в форме наконечника копья. — Твой дом. Земля. Как
зовут?
Инка с трудом сдержал улыбку. Да, говорить так с пленными, это
бы точно унизило его.
Бледнокожий кашлянул и выдал примерно то, что чуть раньше
произнес генерал. Только более гладко, не как кашель больной
альпаки, а хрип удушаемого преступника.
— Действительно, Обожженное горло. — рассмеялся Инка. Чужаки
развлекли его. И отвлекли. Осталось узнать у них про чудесный
металл и вновь вернуться к просмотру нитей судеб подданных.
***
Подножие храма было заполнено людским морем. Тысячи глаз
смотрели на его вершину, со страхом и надеждой ожидая реакции Инти
на проводимое там священнодействие. Каждую смерть люди внизу
встречали одобрительным гулом, поскольку солнце светило ярко и не
было закрыто тучами.
— Прими дар людей, как и ты даришь им тепло и свет! — воскликнул
верховный жрец. — Мы закрываем старый цикл и полны надежды на
открытие нового!
Одежды его, в самом начале Хапак Хучи белые, превратились в
бурые от пролитой крови.Только золотые украшение по прежнему
отражали лучи солнца. Обсидиановый нож, зажатый в пухлых
руках, взлетел вверх, растворяясь в огненном диске Ока, после чего
резко упал вниз, обрезая еще одну нить. Влажный удар, хруст
разрываемой сильными руками помощника жреца грудной клетки жертвы,
поднятое к Лику миг назад бьющееся сердце. Слитный вздох по над
площадью, в котором почти невозможно расслышать слово “прими”.
Замершая тишина и выдох после выкрика Вильяка Уму: