Постепенно зал пустеет, гости расходятся. Остается один Белецкий. Когда он уйдет — ресторан закроется, и мы разойдемся по домам.
Повара отдают заказ. Ставлю на поднос блюдо с огромным стейком, крем-суп и салат. Несу это в зал.
— Ваш заказ, — улыбаюсь Белецкому.
И натыкаюсь на его взгляд.
Испытывающий. Оценивающий. Властный.
Он будто ощупывает меня, изучает.
Пальцы начинают дрожать.
Наклоняюсь, чтобы поставить поднос на стол. Но что-то идет не так. Я вдруг понимаю, что тарелки съезжают. Пытаюсь удержать поднос в равновесии.
За спиной звенят колокольчики, громко хлопает дверь.
От неожиданности я выпускаю поднос. И все содержимое летит на клиента. Благо тот успевает отпрянуть от стола. Но часть крем-супа оседает на его джинсах.
— Да чтоб тебя, — рявкает Белецкий и начинает стряхивать густые желтые капли.
— Простите!
Я хватаю полотенце, которое всегда ношу на руке. Тянусь к мужчине, чтобы вытереть пятна на его бедрах. Для этого приходится опуститься на корточки.
Меня колотит от страха: все, не видать чаевых! Дай бог, чтобы после такого Белецкий вообще пришел в наш ресторан еще раз.
Под моими пальцами напрягаются мышцы. Белецкий замирает. Не произносит ни слова.
А я вытираю капли. Но как назло жирные следы все равно остаются! И на белых джинсах они очень сильно видны.
Паника захлестывает меня. Никогда у меня такого не было. Чтобы я вот так отвлеклась и вылила содержимое тарелки на клиента. За все два месяца стажировки в этом ресторане.
Вспышками мелькают в голове предупреждения Ольги: не напортачить, быть внимательной. Особенно к Белецкому!
Перед глазами просто туман.
— Простите, прошу вас, — шепчу лихорадочно.
И все тру, тру его штанины, будто это может чем-то помочь.
Вот только ничего не получается.
Нервно сглатываю. Если я не справлюсь с этими пятнами — все будет плохо.
Белецкий не шевелится. Не отталкивает меня. Не пытается встать.
Ощущение, что он превратился в каменную статую.
Я медленно поднимаю голову.
Сталкиваюсь с его властным взглядом. Серые глаза превратились в два темных провала. И эти провалы завораживают меня, не давая двинуться с места.
Замираю, глядя на него.
А он поднимает руку. Костяшки его пальцев легко, почти невесомо ведут по моей щеке…