Он издает смешок, а у меня от звука его голоса по спине пробегают мурашки. Черт, кажется, близость этого огромного мачо действует на меня как-то неправильно, вся злость от его внезапного вторжения вдруг трансформируется во что-то совсем другое, и это... пугает...
Достаю иглу, нить.
— Сейчас будет больно.
Он снова ничего не отвечает.
— Ты же понимаешь, что будет о-очень больно? — решаю припугнуть его в последний раз. Но вместо ответа он поводит плечом, и все мускулы на его спине оживают, перекатываясь под бронзовой кожей. Медленно вытираю кровь с правого бока, скольжу ватой, которая тут же меняет цвет на бордовый, и слегка прижигаю рану, зная, как это должно быть больно. Но вместо криков о помощи, мата на худой конец, слышу только смешок.
— Доктор, оставь эти игры, я не маленький мальчик. Времени у меня очень мало. Зашей эту чертову рану, и разойдемся по своим делам.
Бросаю ватку в плевательницу.
— Ну ты же понимаешь, что я не могу тебя просто отпустить?! Тут явно колото-режущая рана, нужно зафиксировать, сообщить в полицию. И обследование не помешает! Кто-то напал на тебя, а ты геройствуешь?
Мужчина только вздыхает и качает головой, покрытой темными, чуть отросшими волосами, как при разговоре с несмышлёным ребенком.
— Ты новенькая?
От его голоса кровь в груди отчего-то начинает пульсировать чуть сильнее. Но я списываю это на тот факт, что мы с ним находимся в немного странных, стесненных условиях операционной, доступ к которой закрыт им самим.
— Это и моя клиника, ясно? Иван уехал, так что оперировать придется тебе. — И тут он добавляет чуть слышно: — Или той дуре с ресепшена.
— Да это неправиль...
— Хватит! — Вдруг рявкает он и в мгновение ока оказывается рядом, нависая темной громадой. — Нет времени цацкаться с тобой. Сделай, что велено, и будешь свободна.
От того, что он резко встал и чуть не завалился набок, понимаю, что парень уже потерял немало крови. Черт. Оглядываюсь по сторонам, будто бы здесь можно найти помощь, поддержку. Но операционная как всегда пуста и безлика: ничего, кроме хромированных инструментов, оборудования и койки.
Если я сейчас не предприму ничего, он точно свалится от потери крови, и еще неизвестно, что скажет Иван Павлович по поводу того, что я из-за упрямства и своей вечной подозрительности загубила владельца клиники, единственной, к слову, куда меня взяли на большую зарплату и без толкового опыта.