- Ну что, мячик ты футбольный,
сейчас будем тебя рвать, как тузик грелку, - я шагну вперёд,
доставая самый толстый свисток и поднося его ко рту.
В это время шар катнулся вперёд, и я
услышал его голос:
- Сёма, я таки думаю сначала сожрём
лошадей, а потом, этих костлявых, отнесём маме. Она же обожает
хрустеть косточками…
Больше эта говорящая голова ничего
сказать не успела – я дунул!
Дунул я! Вы видели, как надувают
щёки трубачи – так я их передул всех вместе взятых! Если бы передо
мной был парусный корабль, то боюсь он бы в секунду остался не
только без парусов, но и без мачт и такелажа.
Жаль что я ни где не попрактиковался
работе со свистком, потому что «ответка» прилетела сразу – это
круглое, каменное ядро, разорвало на тысячу картечин, каждая из
которых, как мне показалось, прилетела по мне. Хорошо, что шагнув
вперёд, я невольно прикрыл Томаса, и его только немного зацепило по
левой руке. Ну а я лежал бы весь в крови, утыканный каменным
крошевом, если бы не браслет. Он меня прикрыл голубоватым щитом,
чем-то напомнившим мне щит от посоха магистра Филиппа.
- Твою дивизию!
Я огляделся, - Томас стоял с
открытым ртом, не обращая внимания на кровь, что сочилась по рукаву
его куртки. Лошади жались к стене, их по счастливой случайности, не
зацепило, мой щит прикрыл и их, спасибо, что они стояли от меня
метрах в пяти. Каменные стены самого прохода совсем не пострадали,
не было ни трещин, ни обвала. Видимо свисток работал
узконаправленно! И это счастье, что так получилось, а то лежали бы
мы сейчас заваленные кучами осыпавшейся породы.
Постой-постой, а что это ещё за
Сёма? О каком Семёне говорила эта голова - репродуктор? Не успев
как следует оглядеться, я услышал ржание наших коней.
Выругавшись совсем уж неприлично, я
бросился к нашим скакунам. Круглый кинулся за мной, придерживая
раненную руку.
Ах вашу так-рас-так… Да это засада
по всем правилам! К нам с другой стороны прохода катилась ещё одна
голова, но заметно крупнее!
- Томас, придержи коней! – Я
поспешил вперёд, чтобы между мной и слугой с лошадьми было
несколько метров.
Ядро накатывалось довольно быстро, в
красных глазах читалась ярость, а прорезь рта напоминала оскал
большой белой акулы.
- Разорву, - услышал я его
голос.
- Сёма, я вас умоляю, - нагло начал
я, - мы тут с товарищами посовещались, и решили таки оставить вас
без обеда, - с этими словами я дунул. На этот раз дунул послабее,
но и не совсем тихо, учитывая размеры этого шара для боулинга.
Сначала, мне показалось, что ничего не происходит, и я уже
собирался дунуть ещё раз, но потом заметил, что шар замедлился и
уже на ходу начал разваливаться на куски. Остатки головы
подкатились к моим ногам и замерли. Попинав ногой эти камни и
повернувшись к Томасу, я, страшно довольный собой, улыбаясь на все
32 зуба, изрёк, - Спасибо за внимание, оваций не надо.