Она осторожно отступила на шаг назад.
— Уверена, это поможет нам работать вместе, — криво улыбнувшись, произнесла она. Дышать стало чуточку легче. — Мы идём?
Инэрис развернулась по направлению к двери в холл и собиралась выйти из квартиры первой, но Дезмонд оказался рядом раньше, чем она успела покинуть комнату. Придержал дверь и над самым ухом произнёс бархатистым голосом, от которого кровь бежала по венам быстрей:
— Да, идём.
Перед мониторами корабля проплывало звёздное небо. Рубка была такой знакомой, что иногда Инэрис казалось, что в мире не существует ничего кроме неё. Она сгорала в этой рубке, чтобы в ней же очнуться ото сна и снова увидеть бой, в котором раз за разом гибли все, кто день изо дня стоял у неё за спиной.
Во сне Инэрис не помнила имён. Иногда они всплывали в сознании и снова тонули в небытие. Иногда на месте лиц Мелч и других, оставшихся с ним до конца, появлялись лица других — всех тех, кого она успела полюбить за тысячу лет. Всех тех, кто также ушёл в никуда.
Медленно наплывал на черноту космоса сиреневый шар Фаэны.
Трижды в своей жизни Инэрис видела гибель планет.
Первой стала Астера — но этого боя она не видела воочию. Второй — Нимея. Планета, где она родилась. Планета, которая была её жизнью. Планета, которая стала для неё олицетворением прошлого.
Третьим миром, который на памяти Инэрис погиб окончательно и безвозвратно, стала Фаэна.
Во сне она знала, что раньше, чем блеснут над огромным шаром первые лучи солнца, планета умрёт. Превратится в тысячу осколков, также как весь огромный мир, в котором Инэрис когда-то жила. Во сне она чувствовала, что это будет последний удар, который ей никогда не удастся отбить — но всё равно пыталась, снова и снова. Потому что иначе не могла. Потому что никогда и не перед кем не отступала.
Треск сломанных приборов едва нарушал наступившую тишину. Голос второго капитана звучал в наушниках насмешкой над всем, во что Инэрис когда-то верила.
К последнему году существования Империи, её флот насчитывал более миллиона кораблей. Больших, малых, лёгкий и тяжёлых… Из всех только два откликнулись на последний зов, только два пришли выполнить последний приказ императрицы, которой уже нечем было править.
Генс Ларта — её собственный флагман. Совсем недавно — лучший из кораблей, сошедших с верфей Мелло. Теперь — разбитый настолько, что едва держал курс.