Морщась от дрожи, сотрясающей тело, я вернулся в позу медитации
и сложил символ Единства.
— Я един с миром. Я един со Спиралью…
Вдох-Выдох…
Вдох-Выдох…
Окружающая меня энергия начала проникать в тело, даруя
удивительное облегчение и приятное чувство прохлады. Сила наполняла
меридианы, ласкала их и словно исцеляла. Это было обманчивое
чувство, я бы даже сказал опасное. Пусть энергия Спирали и мягче,
но это не значит, что она безопасна.
В какой-то момент мне показалось, что всё получилось, но я
где-то ошибся. Либо в схеме нарисованной на полу, либо в количестве
энергии, либо в чем-то ещё…
Это было похоже на то, словно кто-то набросил мне удавку на шею,
а тело скрутило жутким спазмом. Кровь забурлила в венах, потоки
энергии в новеньких меридианах то становились раскаленными, то
напротив оборачивались льдом.
Я пытался взять все это под контроль, но не мог…
Как можно использовать дыхательные техники, когда ты не можешь
дышать?..
Я ошибся… И это возможно будет стоить мне жизни.
Нет!
Я тут не сдохну! Я не сломался в аду и не сдохну сейчас.
Взгляд заметался по пещере, пока не наткнулся на аккуратно
выставленные фиалы с зельями и коробку с “бобами”.
Содрогаясь от боли внутри, я выбрался из круга, дополз до
трофеев и забросил в рот сразу несколько “бобов”. Затем я протянул
руку к красному зелью в обрамленном серебром фиале. Кажется, оно
лечебное, но я не уверен до конца. Просто в голове возникло
воспоминание после схватки с возрожденным. Лекарь поил меня из
похожего фиала. Но проблема в том, что он был именно похожим, а не
таким же.
Я был на грани того, чтобы отрубиться, в глазах темнело, и я на
последних силах откупорил его и влил себе в горло. Но не допил,
тьма поглотила раньше…
***
— Ты слишком безрассуден, Натаниэль, — сказал Мирион, сидя на
камне.
Учитель был облачен в белую одежду воина с длинными рукавами, и
меня всегда поражала эта белизна. Все вокруг носили обноски, и я не
исключение. В отличие от тела, одежда не восстанавливалась, когда
мы возрождались, а демоны редко выдавали нам новую. Одежда учителя
же всегда была цвета чистого снега, отчего казалась неправильной
для такого ужасного места, как двенадцатый виток.
— Вы сами говорили, что безрассудство - часть молодости, —
улыбнулся я.
— Говорил, но разве это повод гордится?
Улыбка сошла с моих губ, я бросил недовольный взгляд на старика.
Он был слеп, его глаза были закрыты алой повязкой, но порой мне
казалось, что он видит всё гораздо лучше зрячих.