— Маша, она врет! Этого просто быть не может! — чуть ли не плачет и снова пытается приблизиться ко мне.
— Я не вру, — надменно говорит брюнетка и тычет мне в лицо результаты УЗИ. — Я беременна, срок пять недель. — На черном снимке виднеется крохотное пятнышко новой жизни. Это и есть последний гвоздь в крышку моего гроба.
Голова идет кругом. Еще утром я думала, что хуже быть не может, а сейчас моя душа летит в самое пекло ада.
— Молодец, Грачевский, твоя мечта сбылась, скоро ты станешь отцом, — шепчу пересохшими губами. — Я подаю на развод!
— Машка, не глупи, дай мне объясниться.
Пять недель – немаленький срок. Вчерашняя ночь не была одноразовой акцией. Как легко, оказывается, обвести меня вокруг пальца.
— Как давно вы спите? — спрашиваю у нее, полностью игнорируя мужа.
— Полгода, — отвечает, задрав нос.
— Заткнись, — пытается перекричать девушку.
— И после всего это ты смеешь просить о втором шансе? Хочешь, чтобы я осталась? Ты полгода спал с другой и заделал ей ребенка, — срываюсь на крик. — Я тебя ненавижу.
— Что у вас здесь происходит? — О, а вот и еще одно действующее лицо этого ужасного спектакля.
Свекровушка пожаловала. Она точно обрадуется нашему разводу, даже не удивлюсь, если праздник закатит. Ох, как она на меня смотрит, прям чувствуется глубина ее "любви" ко мне. И как она только умудряется появляться в самый нужный момент?! Змеиное нутро подсказывает? Но чего у нее не отнять, так это чрезмерного высокомерия. Даже сейчас она умудряется смотреть на меня сверху вниз, хотя на ее каблуках это, наверное, несложно. На фоне этой женщины в шубе, высоких сапогах и с элегантной сумочкой, я выгляжу бедной родственницей.
— Мама, ты не вовремя, — уУстало выдыхает Герман, растирая переносицу.
— Да, заметно, но потрудитесь объяснить, что за скандалы вы устроили практически в общем коридоре и кто эта девушка? — Знойной красотке достался тот же презрительный взгляд, что и мне. Ну хоть какой-то плюс от этого дня.
— Вы проходите, Владлена Игоревна. — Отодвигаю чемодан, пропуская сразу обеих.— Вас тут сын внуком или внучкой обрадовать решил, вот только без моего участия в этом процессе. — Оказывается, говорить становится легче, если испытываешь злость, а не жалеешь себя.