Якоб был в
восторге от нового жилья. Он с дикими воплями носился по покоям, то заглядывая
в окна, то ощупывая мебель. Особенно его впечатлила собственная кровать. Это не
печь в их старом доме в Дэйте, на которой ютились втроём. В детской нашлись
даже игровые фигурки солдатиков и разных животных. Ещё были разноцветные
пирамидки и кубики с буквами, но это больше подходило для Агаты.
Дочка тоже
радовалась, но более сдержанно и ходила по комнатам, держась за его руку.
Больше всего ей приглянулся невысокий столик со стулом. Почти всё пространство
стола занимал большой набор кистей, красок и стопка бумаги. Детей явно
собирались избаловать, не иначе.
С одной
стороны, Леонид был решительно против, но когда они так искренне радовались,
сложно было возражать. Отчего-то где-то глубоко внутри ему было неприятно. Это
чувство с трудом поддавалось пониманию. Просто неприятно, а причину он не мог
уловить и разобраться в этом. Казалось бы, всё сейчас хорошо. Их не собираются
жрать, у них есть больше, чем он мог мечтать, а всё равно было как-то не так.
Побродив по покоям и оставив детей под присмотром Наи и Нифы, Леонид решил
разобраться с мерзким осадком в груди.
Идти в
первый же день условной свободы и красть оружие было бы глупо, так что он
накинул новую куртку и, узнав у Женевьевы дорогу, отправился знакомиться с
собратьями по несчастью. Возможно, пообщавшись с другими людьми, оказавшимися в
городе проклятых, он разберётся с тем, что чувствует. Ну или хотя бы
выговорится, если будет подходящий случай. Всё же трудные времена переживать
гораздо проще, когда ты не один. И пусть в его личной классификации ведьмы
теперь относились к людям и считались безопасными, но Женевьева всё же служит
Лилит, а, значит, доверять тайны ей может быть опасно. Хотелось верить, что в
Эрише вообще есть хоть кто-то, с кем можно поговорить по душам.
Какого-то
конкретного места, где жили только люди, в городе не было. В дома заселялись по
мере их постройки и те, кто здесь родился, и беженцы из других земель. Все
вперемешку. Порой на одной улице жили кентавры, люди, вервольфы и гремлины.
Сложно было представить, что всех всё устраивает, но пока горожане выглядели
вполне обычно, не считая того, что не все были людьми.
Леонид, пока
шел, присматривался к населению. Ползли куда-то змеелюди. Женщины больше
походили на людей верхней половиной туловища, а вот у мужчин вся кожа была
покрыта чешуёй и черты лица были более грубые. Ещё было много фавнов — их
выделяли из толпы рога и мохнатые козлиные ноги. На его родине этих существ
называли чертями и считали приспешниками Проклятого бога. Оказалось, что фавны
— просто такая раса и никакого отношения к мировому злу не имеет, если верить
Женевьеве. Кентавры встречались довольно редко, но характерное цоканье было
слышно задолго до того, как обладатель лошадиного крупа показывался в поле
видимости.