– Семен! Я понял. И Машка, и Ольга Ивановна, и козел Борька.
Давай ближе к делу.
– А-а-а-а-а…Ну, вот. Я все истории слышал много раз. От деда
Моти и Андрюхи. Ну вот и тебе рассказал. Ты после этого вроде
повеселел.
– Повеселели, говоришь… А скажи, я все время на глазах был? Ну,
в смысле, ушел на учёбу, например, потом пришёл. Ночевал дома?
–Да конечно! У тебя же ни друзей, никого на осталось. Отца
товарищи наоборот с нами, как с родными. И приходили, и приезжали.
Все время интересовались нашими делами. А твоя компания как-то
быстро отделилась. Тоня еще возмущалась. Мол, был ты разгильдяем,
который только о гульках думал, так и друзья были. А как стал
серьёзным человеком, на котором обязательства, сразу оказался
ненужен. Но ты, мне кажется, особо не переживал.
– Так…Ясно…– Я задумчиво уставился в одну точку. И чего,
недоумок, сразу с Семёном не поговорил? Наверное, потому что все
казалось предельно простым. Типа, что-то случилось со мной и я,
такой красавец, опять очутился в прошлом, в кругу людей, которые
мне были нужны. А где у нас сейчас настоящий Милославский, даже и
не подумал. Но ведь с Жориком тоже тогда что-то должно было
произойти. В первый раз он ехал на машине. Вадим, водитель маман,
так резко затормозил, что Милославский со своей дури звезданулся
головой. Так подозреваю, вырубился. Поэтому меня в него вполне
спокойно закинули. Кто там всеми этими делами с перемещением
занимается. Вселенная. Карма. Хрен разберешь. Не в этом суть. А
тут, получается, Милославский преспокойно лег спать, а утром – вот
он я? Нет. Бредятина.
– Слушай, Семён, последний вопрос. Когда ты мне про Зеленухи все
рассказал, я не уезжал никуда?
– Уезжал. Но одним днем. Вроде, сказал Тоне, что к какому-то
товарищу на дачу. Вернулся на следующий день. Грязный, как
поросёнок. Будто ползком по чёрному лазил. Тоня ещё возмущалась,
что это за товарищ, который тебя в таком виде со своей дачи
выпустил…
Дверь распахнулась и в комнате нарисовался довольный Соколов.
Такое чувство, будто он не душ принял, а совершил заплыв через
Ла-Манш. Побил мировой рекорд.
– Чего сидишь? Иди, рожу умой. И не только рожу. – Стас
засмеялся, подмигнул мне со значением.
Я встал с Сенькиной кровати, а затем направился к выходу из
комнаты. Но перед самым порогом остановился. До меня дошло.