– Так, поехали в офис. Васильев еще в городе? Надо назначить ему встречу.
– Завтра улетает… Ты уверен? Ты в таком состоянии… От тебя перегаром несет, ты, говорят, пьешь уже несколько дней…
– Я уверен. Сиди жди, я в душ. Через пятнадцать минут выезжаем.
***
– Проститутке нужно заплатить наличными, и вызовете ей такси, – отдаю распоряжение домработнице, которая смотрит на меня, поджав губы. Ну ясно, я не самый приятный работодатель. Вообще это крайний случай, чтобы в свой дом шлюху вызвать – такого, мне кажется, еще не было. Не в этом доме. Для этого существуют гостиницы. Только в бурные годы молодости мог позволить себе, но и дома тогда такого не имел. Ладно, она же видит мою ситуацию, должна иметь снисхождение.
– Где Милена, куда подевалась? Я здесь велел ждать, – спрашиваю недовольно.
– Ее Инга Андреевна к себе позвала, – робко отвечает домработница.
– Почему ты ее не остановила?
– Но я… откуда я… – теряется Зоя.
Черт, и правда, я слишком много от нее требую. Милену не остановить, если что задумала.
– Все, ты свободна.
Меньше всего мне сейчас надо, чтобы Инга моего юриста грузила хуйней про заказные убийства. Милена, конечно, баба верная. Тайну сохранит, болтать о таком не станет. Но я не хочу, чтобы она о визите Архиповой узнала. Сам не до конца понимаю, почему.
**
– Оказывается, у тебя сегодня гостья была, – Вишневская затягивается тонкой, воняющей вишней сигаретой, выпускает дым в приоткрытое окно Гелендвагена. Водитель выруливает на шоссе. До этого момента ехали молча, я был занят переговорами по телефону. – Почему не сказал?
– Инга сейчас не в себе, – перевожу тему. – Зачем ты к ней пошла?
– Так она соврала?
– Нет. Не соврала. Архипова действительно набралась наглости и приперлась в мой дом.
– Это же круто, Влад! Ты понимаешь, что теперь она в твоих руках? Мы можем использовать этот козырь. Ее вернут за решетку, и залог потеряет! Ты должен написать заявление о том, что она пыталась давить на тебя. Что она говорила? – Милена оживляется, я совершенно не такой реакции ожидал. Мне это не нравится.
– Прощения просила. Что сожалеет и всякое такое, – отвечаю нехотя.
– Ты что… ты хочешь ее простить? – распахивает глаза, смотрит удивленно.
– Нет. Но и бегать, жалобы строчить, не мое. Кем я буду выглядеть? Написавшим от страха в штаны подростком? Она пришла и угрожала? Не смеши. Она сама отсюда уползала, дрожа от страха.