Заговорить с ним пытался наставник этой детворы, суровый на вид
дядька, одетый в кожаную тужурку поверх домотканой одежды. Обуви ни
у кого не было, но из-за дальних построек доносились звуки ковки.
Туда и стал наведываться Сергей, часами смотря как работает кузнец
и пара крепких парней - молотобойцев.
Ковали тут на железном кирпиче, который был вставлен в
выдолбленное углубление в пеньке, и раз в неделю эту наковальню
тоже проковывали, возвращая форму примятым углам.
В строй его вернули через месяц. Просто мужик - наставник
дождался его возвращения из сортира и вручил ему в руки копьё и
указал жестом место в строю. На команду « Хек » нужно было делать
выпад, а на «Цон» возвращаться в исходное положение. А ещё был бег
по кругу и другие физические упражнения.
Наставник его не бил, заставляя мальчишек показывать ему
упражнения, которые требовалось выполнять, комментируя вслух каждое
действие. Через пару недель Сергей уже ориентировался в командах,
но по-прежнему молчал.
То, что у него получалось притягивать и метать телекинезом
предметы, Сергей не афишировал, а тренировался в одиночестве
маленькими камушками, метая их в ползающих по брёвнам пауков, к
которым совсем не испытывал симпатий.
После пары недель тренировок они покинули огороженный частоколом
посёлок и стали участвовать в обмолоте снопов ржи, деревянными
палками, соединёнными через дырки кожаными ремешками.
Тут Сергей увидел всех поселковых женщин, девушек, стариков и
детей. Со зрелыми мужчинами только вышла накладка. В посёлке их
было всего пара- это кузнец и воинский наставник.
Сколько лет этому телу, Сергей не знал, борода с усами у него
пока не росли, но он явно был постарше той детворы, что теперь
обучалась владеть копьём.
*******
Пот струился по лицу, всё время пытаясь попасть в глаза.
Назойливые мухи вообще не думали куда попадать, просто лезли
напролом в глаза, в рот, бегали по рукам и обнажённой спине. Одежду
Сергей берёг, поэтому старался работать с голым торсом и почаще
мыться.
В обмолоте зерна они участвовали неделю, а после началась
заготовка хвороста на зиму.
Он по-прежнему с трудом понимал язык местных, в основном
угадывал, что от него хотят, и снискал славу дурачка, которая
напрочь отбила охоту молодых девиц строить ему глазки и зазывать на
сеновал. Было неприятно, но тут ничего не поделать, и в редкие
минуты отдыха он всегда искал возможность посмотреть на работу
мастеров. Горшки тут крутила пожилая женщина с дочерью и внучкой,
корзины плели тоже бабы, силки на птицу ставили вообще все, кроме
него.