За пару дней он смог сопоставить команды мастера типа «бей,
стоп» и не выглядел полным идиотом, внимательно наблюдая и
запоминая то, что делал мастер. Всё остальное общение опять было
жестами.
Недели через три мастер поставил его ковать наконечники стрел.
Работа кропотливая, но не особо трудная. Уже третий наконечник у
него вышел на хорошем уровне, и он получил одобрение мастера,
который с удовольствием спихнул на него эту кропотливую, но нудную
работу. Сам же мастер Рененг с другим помощником занимались варкой
тигельной стали, но и тут Сергей оказался в более выгодном
положении, поскольку помощник только и делал, что часами качал
меха, а Сергей и сам практиковался, и процесс подсматривал и
запоминал.
Из загубленных наконечников он сковал себе ещё двенадцать шил. В
этот раз горшок под цементацию он лепил сам и со временем смог их
подвергнуть цементации и закалить.
В начале весны список ассортимента увеличился, и ему доверили
ковать наконечники копий. Они по-прежнему делались из дрянного
железа, но доспехов как таковых тут не было, и такие железки вполне
справлялись с задачей.
В конце весны им стали привозить новую болотную руду и древесный
уголь, и мастерская занялась только переплавкой руды, готовя запас
железа на следующую зиму.
Денег за работу Сергей не получал. Работал за еду. Тут жилось
сытнее, но и работа была гораздо сложней и физически более тяжёлая.
Новую одежду никто выдавать не спешил, и все намёки жестами с
демонстрацией протёртых в штанах дыр, мастером игнорировались, что
заставило его основательно задуматься.
К моменту, когда чаша терпения окончательно переполнилась,
Сергей уже освоил и ковку топора и изготовление ножей и более
длинных клинков, но идти пока было некуда, так как язык ему не
давался. За прошедший год он выучил, образно говоря, два десятка
слов, и то, всё это было очень приблизительно.
Выхода не оставалось и пришлось укорачивать подол рубахи и
имеющуюся ткань пускать на заплатки, а заодно он сшил кармашки под
шилья, которые в нашей метрической мере представляли из себя
восьмисантиметровые четырёхгранные иголки, с сечением квадрата в
четыре миллиметра в основании. Воспринимались эти шилья самим
Сергеем как оружие последнего шанса, так как считал, что при его
умении в честном ножевом бою толку мало.