Когда у Катрилы начались роды, Анни чуть не впала в истерику,
потому что в тот день Южин как раз уехал в Ургород, чтобы продать
излишки измененной калины, которую мы собрали после первых
заморозков. Год выдался на редкость урожайным, и ягод было столько,
что мы надеялись неплохо заработать.
Все прошло довольно легко. Когда Южин вернулся, Катрила уже
встала с постели. Дочь, которая казалась мне ее уменьшенной копией,
она назвала Татианой, в честь своей матери. Сейчас ей было уже
почти два месяца.
Самым ценным для меня было то, что Катрила решила не следовать
обычаям своей родины и не стала запирать дочь в покоях, не
показывая ее никому. Она вышла к нашим людям, которые еще с
памятной битвы над крысами стали видеть в ней мою главную
помощницу, с дочерью на руках сразу, как только смогла. И
договорилась с Анни, что после возвращения в императорский дворец
ее дочь станет подругой в детских играх пока еще не родившегося
принца. И будущего императора. Не знаю, понимала ли сама Катрила,
или это просто был способ избавить Тати, как все звали малышку, от
традиционного в Абрегории одиночества, но я очень надеялась, что
сын Анни, проведя все детство в компании двоюродной сестры, найдет
способ изменить привычку своих подданных запирать девочек в четырех
стенах с рождения до самой свадьбы.
Но пока до этого было далеко. Пока меня больше заботили проблемы
моего маленького, как сказал Гирем, «кукольного» королевства. Я
пережила обиду на него за эти слова. Поняла, что он был прав, и
перестала бояться этого слова. Немного смягчила жесткий церемониал,
осознав, что именно мое стремление быть «настоящей королевой»
создает ту самую картинку ненатуральности, «кукольности»
происходящего. А ведь эти люди, которые прямо сейчас находятся
рядом со мной и помогают строить мою страну, уже стали ее опорой и
поддержкой. И я решила, что аристократию лучше вырастить самой, чем
притащить откуда-то со стороны. Поэтому, несмотря на недовольство
герцога Форента, я раздала титулы тем, кто все это время шел одной
дорогой со мной плечом к плечу, поддерживая и помогая. Южин,
старший сын Кейрима, ставший наследником своего отца, Прохом и еще
несколько человек получили титулы баронов Южной Грилории.
Это ничего не изменило, каждый и них все равно остался на своем
месте: баронесса Тайка по прежнему приглядывала за всеми детьми
нашего поселения, мать юного барона Кейрима кухарничала, а жена
бароноа Прохома стирала белье... А что делать, если наше
государство такое маленькое, что королева сама не гнушается
пройтись с корзинкой по зарослям калины и собрать замерзшие ягоды,
чтобы заработать на их продаже? Ведь зиму нам пришлось выживать на
тех доходах, которые имелись.