Голос звучал сухо и слабо. Гилберт активировал ауру, чтобы
поставить на ней отпечаток клятвы и заверить в серьезности своих
намерений, но хозяин белоснежного пера остановил руку молодого
отца.
— Достаточно, я не принимаю клятвы ублюдков. У меня есть другой
вариант. Когда придет время твой сынок сам оплатит долг, аха-ха-ха,
— мрачно захохотал хозяин белоснежного пера, а затем медленно
словно бы про себя добавил. — Говорят у падших рождались
мертвеннорожденные, и каждый раз это означало появление еще одного
носителя великой судьбы. — хозяин выдохнул. — Жаль, что он не из
падших.
— К счастью падшие лишь страшилки из прошлого. Сэр, вы правда
это сделаете? — неверяще, переспросил Гилберт. Его глаза загорелись
надеждой, но в разум закрадывались опасения от возможного подвоха
при оживлении сына.
— В отличие от твоего гнилого Дома я не разбрасываюсь словами. Я
еще не забыл, что такое честь, — говоривший достал из запазухи
белоснежное перо, а затем резко мазнул им пустоту. Два серых
символа засияли в воздухе перед ним.
— Это же...
— Да, ублюдок. Это те самые руны, — перебил Гилберта хозяин
пера. — У них другое назначение, которое тебе прекрасно известно,
но у них есть один побочный эффект. И в некоторых ситуациях этот
эффект может даже воскресить мертвого. Твой сын как раз находится в
одной из таких ситуаций.
Гилберт смотрел на символы с болью в глазах. Невидимые тиски
сдавили его сердце.
Из-за этих рун в прошлом Дом Найт лишился половины членов. Он
перевел взгляд на бездыханное тело младенца. Таинственные руны
словно медаль о двух сторонах могли воскресить ребенка и в то же
время занести над ним меч рока. На несколько секунд сознание
Гилберта погрузилось в замешательство.
Обрывки воспоминаний затуманили взгляд: он увидел беременную
жену, увидел как они, весело споря, выбирали одежду будущему
ребенку, увидел как они радостно перебивали друг друга и обсуждали,
кем он вырастет. Душу Гилберта разрывало, одна часть хотела, чтобы
дите было живо, но другая не хотела обрекать его на жизнь
наполненную страданиями. Гилберт не желал, чтобы чудесное спасение
на самом деле обернулось ножом в спину младенца, еще даже не
успевшего повидать мир.
— Ну так что, ублюдок, из Дома Найт. Согласен ли ты оживить сына
при помощи запретных рун? Ах-ха-ха, — разразилась раскатистым
смехом могучая фигура. — Готов ли ты сделать его самым несчастным
ребенком на свете?