«Не сработаемся», – сделал вывод Кошкин через пару минут. Девица высокомерная. Станет умничать, рыться в деталях, упускать важные моменты. И уж точно не захочет обивать ноги в поквартирном обходе, не по ней это. У нее интуиция, мать ее, сильно развита.
– Сергей Иванович, я могу работать сутками, – вдруг проговорила Маша и глянула так пронзительно, как будто прочла все мысли на свой счет. – Можете поручить мне все, что сочтете нужным. Я никакой работы не боюсь.
Точно, догадалась. Кошкин почувствовал, как вспотела шея. Так обычно случалось, когда ему делалось неловко. Еще на хватало.
– Ладно, разбирай бумаги, обживайся, – буркнул он, возвращаясь на свое место. Опустился на любимое скрипучее кресло, в котором механизм вращения сломался добрых пару лет назад, добавил: – Моли бога, чтобы ничего пока нигде не случилось.
– А если случится, с кем я буду работать?
– В каком смысле? – не понял он.
– Напарник. Кто будет моим напарником?
Маша кротко улыбнулась тем двоим, что не сводили с нее глаз. Оба, как по команде, увели глаза в сторону.
– Напарник? – Кошкин высоко поднял брови, надул щеки, с шумом выдохнул. – Покатаешься пока со мной. Ребята давно в паре работают. Так что…
Так что работать с ней ни один не захочет. А ездить на происшествия с начальником – это все равно, что каждый раз дипломную работу защищать. Но выбора у нее нет. С начальником так с начальником. Она перевода из своего захолустья полтора года ждала. Не до капризов.
Уселась на место и не заметила, как до обеда провозилась с бумагами. Все рассортировала, разложила по папкам, расставила на стеллажах. А когда подняла голову, обнаружила, что в кабинете они с Кошкиным вдвоем.
– А ребята где, Сергей Иванович?
А в сердце кольнуло: на происшествии! Ее не взяли. Ей не сказали. Ее оставили рыться в хламе, который скопился на столе за четыре месяца, если верить датам.
– Ребята обедать пошли. И тебе не помешало бы, – проворчал Кошкин. – Что, Мария, идем?
Боже, она теперь и пищу должна принимать под его присмотром?
– Идемте, Сергей Иванович. – Пришлось подавить возмущение. – Правда, я не очень голодная.
– Зато я съел бы чего-нибудь с радостью, – бросил как в упрек.
Сидел без обеда из-за нее, сообразила Маша. Приглядывал.
Столовая оказалась маленькой, всего на пять столиков. Все были свободны. Ребята из ее отдела, если и обедали здесь, уже ушли. Узкие окошки-бойницы под самым потолком едва пропускают дневной свет. Тусклое освещение. Серые пластиковые стулья. Серые столы. Стены непонятного цвета – не то темно-голубые, не то тоже серые.