— Вот это да! — Я первая зависла в главном корпусе.
Еще никогда не видела столь огромного скопления людей. На
огромной линии подачи можно было выбрать различные салаты, каши,
хлеб, горячее. Складывалось впечатление, что я не на обучении, а в
олл-инклюзив попала. За ней господствовали странного вида
существа.
— Это домовые, — шепнула подруга. — Не пялься так.
Неприлично.
А ведь было на что посмотреть. Небольшого роста женщины,
лохматые, в накрахмаленных передничках в цветочек и с сумками на
животах. Они раздавали съестное и дружелюбно улыбались.
— Молодушки, что откушать изволите? — спросила самая первая.
— Я? — ошарашенно дернула себя за ухо. Нет, я точно не в
сновидении. — Да мне салатик бы какой и чай.
— Я вам еще пшенки наложу, — заговорщически проговорила
домовиха. — Кашу все любят.
— Нет, спасибо, — было неудобно отказываться, но еще неудобнее
было бы возвращать несъеденное блюдо.
— А что? Вы молочку не любите? — уставились на меня два огромных
глаза, участливо нагружая мой поднос и сельдью под шубой, и оливье,
и пшенкой, и чаем в кружке, которые в поездах подают.
Не то чтобы нет, но к кашам пиетета не испытывала.
— Не очень, — совсем робко проблеяла я.
Домовиха всмотрелась на тарелки. Постояла так с минутку,
задерживая общую очередь, а потом во весь голос заверещала:
— Зина! У нас отмена!
— Какая отмена, Тамара?! — также громко раздалось с другого
конца раздачи.
— Студентка кашу не любит!
— Да кто ее спрашивать будет?!
— Я о том и говорю, но она отказывается!
А я все краснела, бледнела, потом опять краснела. Даже не
краснела, бордовела. И Злата заодно. И остальные ученики тоже, кто
с подносами ожидал за нами.
— Вы знаете, — я схватилась за тарелку, — Я передумала.
Голодная, что быка съем, что мне ваша каша?
— Ой, — Тамара радостно отложила половник. — А я так и знала. У
нас все вкусно. Никто не отказывается.
Ха, да я даже знаю почему.
Покинув линию раздачи, мы со Златой отыскали свободный стол.
Где-то вдалеке трапезничали преподаватели. У них во главе сидел
Дмитрий Игоревич в красивом камзоле, подчеркивающим его и без того
примечательную фигуру, а рядом расселись остальные профессора.
Вячеслав Алексеевич тоже ковырялся вилкой в своей тарелке. Он был
куда скромнее одет, но тоже притягивал внимание студенток. Мужчина
блуждал взглядом по залу, пока не вперился в меня. Я не страдала
излишней скромностью, ответила и глаз не отводила, дожидаясь, когда
он сам отвлечется на разговор. Его слова больно ударились в душу.
За что он так с Ягами? Зависть или личный опыт? Есть подозрение,
что его какая-то конкретная ведьма обидела.