– Ну, а как делишки душевные? Открыл что-нибудь новенькое? Или только старенькое? – Анонимный мужик усмехнулся. – Я вообще-то собирался тебе позвонить. Коринн клянется, что у нас привидение на чердаке, я ей посоветовал обратиться к тебе. Джерри, говорю, докопается до истины. Хотя, скорее всего, там, конечно, белки завелись. – И он подмигнул. По всем статьям собой доволен. Убежден, что его работа представляет ценность, а работа Андерсона – ни малейшей.
В любой другой день Андерсон отделался бы кивком, взглядом мимо – пусть насмешки рикошетят от панциря любезности, который он себе нарастил. Обычно он пропускал мимо ушей издевки, прикрытые вопросами, и в ответ пускался совершенно серьезно обсуждать свою работу, будто его данные могли их заинтересовать, будто он еще надеялся их переубедить. «Мне, кстати, попался любопытный случай на Шри-Ланке», – говорил, допустим, он и разглагольствовал, пока их издевки не растворялись в скуке.
Теперь же он взглянул на этого знакомого безымянного человека в упор, прямо в блестящие глазки, и в голову пришли слова, и Андерсон их произнес:
– Пошел на хер.
Ему давненько не удавалось выразиться столь красноречиво и лаконично.
Глазки у мужика сузились. Он разинул рот, потом захлопнул. Потом опять разинул и закинул туда супу; щеки и шея у него пошли красными пятнами. Он отер губы салфеткой. Помолчал. А затем:
– Ох батюшки – неужто Рэтнер? Которую неделю не могу его поймать!
И, подхватив поднос с недоеденным обедом, улепетнул прочь в поисках более благоприятной обстановки.
Андерсон вытащил из-под тарелки статью про Равеля, разгладил и вновь погрузился в чтение. Почти уткнулся в страницу носом, понадеявшись, что все прочтут эту общепонятную позу как «отвалите». За прошедшую неделю он брался за статью трижды, но разум как-то сопротивлялся.
…Объяснение диссоциации между способностями Равеля сочинять и создавать кроется в межполушарной латерализации вербального (лингвистического) и музыкального мышления…
Может, он по-прежнему не признает очевидного и поэтому не может дочитать до конца. Или афазия препятствует его попыткам постичь те или иные аспекты ее развития. Подобный поворот событий был бы потешен, если б не так бесил.
Отправившись купаться на пляже в Сен-Жан-де-Люз, Равель, блестящий пловец, внезапно понял, что не в состоянии «координировать свои движения»…