Мы возмущались Спиридоновскимъ бѣдствіемъ. Но много ли въ Россіи женщинъ были гарантированм отъ того, что вся спиридоновская исторія не будетъ продѣлана съ ними, при томъ, съ гораздо большею легкостью, быстротою и удобствомъ, такъ сказать, въ упрощенномъ изданіи, чѣмъ продѣлывали господа Аврамовъ и Ждановъ, все-таки, хоть сколько-нибудь да стѣсненные – ну, просто хотя бы соображешями о томъ, что ввѣрена имъ не какая-нибудь случайная, заурядъ преступница, a важная политическая арестантка, которая и въ тюрьмѣ не беззащитна, потому что за ея судьбою слѣдятъ глаза многихъ… Изъ того, что Аврамовъ и Ждановъ посягнули на Спиридонову, слѣдуетъ, что эти господа, не тѣмъ будь помянуты, были исключительно дерзкимн и безстрашными по части какой бы то ни было отвѣтственности. Эти господа, – что называется, о двухъ головахъ. Но надъ тѣми злополучными сестрами Спиридоновой, которыя «не свои сестры», издѣвались и ругались совсѣмъ не исключительные изверги рода человѣческаго, a просто сѣрая солдатская блажь, одурѣвшая отъ крови, пожара, бойни по командѣ и любезной терпимости начальства ко всякому пороку.
Безчисленныя, безъотвѣтныя, беззащитныя женскія жертвы солдатскаго разврата – быть можетъ, самый большой русскій ужасъ нашего времени, страшнѣйшій даже массовыхъ убійствъ, которыя одѣваютъ трауромъ города и села нашей родины.
Семья въ Россіи не естъ соціальное правило, но лишь своеобразное государственное отличіе, даруемое за политическую благонадежность и отнимаемое за сомнительность оной. Еще въ тѣ дни, когда Оболенскій, послѣ знаменитыхъ безпорядковъ въ Харьковской и Полтавской губерніяхъ, положившихъ начало русской аграрной революціи, сѣкъ и истязалъ усмиренныхъ крестьянъ, генералъ, начальствовавшій экзекуціоннымъ отрядомъ, по окончаніи сѣкуціи, безцеремонно говорилъ выпоротымъ мужикамъ: «Теперь вы больше намъ не нужны, ступайте, хохлы, въ степь, a казаки позабавятся съ вашими бабами».
И хохлы, подъ берданками, шли въ степь, a деревня наполнялась воплемъ преслѣдуемыхъ бабъ… Мнѣ разсказывали очевидцы, что несчастныхъ позорили всенародно, въ солдатскомъ кругу, a вельможное начальство, укрывшись для приличія въ избу получше и почище, смотрѣло изъ оконъ, попивая шампанское, хохотало и отпускало каламбуры… А мужики, безоружные, стояли въ степи, подъ дулами берданокъ… Вотъ тема беллетристу-психологу, не боящемуся натуралистическихъ картинъ…