Вдруг становится легким, как ресницы взмах,
Как пушистого одуванчика летучее семя,
Как любимое имя на иссохших губах.
И вот вы идете по пустынным залам,
Где порой зеркала отражают ваш страх,
Вы идете и видите большое в малом —
На расстоянии вытянутой руки.
Отражаются во взгляде больном и усталом
В вековой паутине дремлющие пауки…
Бородатые рыцари выходят из рамок,
Но стальные шаги их так странно легки…
В каждой душе есть свой внутренний замок.
В каждой душе есть свой внутренний замок,
Но в каждом замке есть комната герцога Синяя Борода.
И если вы выйдете из дозволенных рамок
И попытаетесь вопреки запрету проникнуть туда,
То неожиданно поскользнетесь в луже чьей-нибудь крови
И не сможете с золотого ключика смыть ее следа…
И вот уже его сильные руки вас душат в алькове,
А братья на кóмонях бръзых не успевают никак,
Потому что не хватило единственного гвоздя в подкове
И они задержались по пути в каком-то отдаленном замке Крак,
А, может быть, с малайцем в бананово-лимонном Сингапуре
Или с малым голландцем просто заигрались в трик-трак…
Поэтому лучше не стоит забывать о цензуре
И самовольно в потайную комнату входить…
Тишина внутри – лишь затишье пред будущей бурей…
Что ж, восстановим повествования нить,
Вернемся на первое, чтоб перейти ко второму.
(Но рому для этого надо немного испить.
Налейте ж, налейте ж скорее мне старого доброго рому!)
Налейте ж, налейте ж скорее нам старого доброго рому
И свечи зажгите во всех канделябрах скорей!
И сонную эту из комнат гоните истому —
Там странные гости уже собрались у дубовых дверей.
Они собрались в ожидании бала ночного,
Все в масках каких-то неведомых прежде зверей —
Как будто загадочно мне улыбается снова,
Таинственным жестом в свои лабиринты маня,
Жемчужина моря, к объятиям страстным готова…
Сэр Адам в серебряных латах – он, шпорами звонко звеня,
По залам прошелся, и шлем его с мордою скимна
Заставил восстать на дыбы столь покорного прежде коня.
А вот и Лилита явилась из древнего гимна…
За ними вослед ясноглазый спешит Андрогин —
И две половины ласкают друг друга взаимно…
Вампир под покровом египетских строгих личин,
И призрачный Принц с деревянною девой в объятьях,
А дальше – не видно, лишь ряд отвернувшихся спин
Во фраках, мундирах и в желтых муаровых платьях…
Но вот начинается бал, начинается бал —
И будто бы вспомнив о древних забытых заклятьях,