Чувства обесцениваются.
Издалека он снова кажется прекрасным, пока недоступен.
Словно резинка притягивает их друг к другу.
И так снова и снова, качели идеализации и обесценивания могут длиться годами.
Для реальных изменений им нужна длительная, кропотливая и терпеливая работа – пересмотреть и изменить свои искажающие реальность фильтры, научиться быть в отношениях с живым человеком.
Света забежала в кабинет. Буквально ворвалась как вихрь. И с места в карьер попыталась сказать десять фраз одновременно. В результате она запуталась, большую часть того, что хотела сказать потеряла, а меньшую не понял ее собеседник.
Она снова заторопилась, и решила, что ничего не получится, ее никто не понимает, и надо искать другого психолога. Быстро попрощалась, обесценила консультацию на которой умудрилась за час рассказать о множестве событий своей жизни в мелких деталях, перескакивая с одного на другое и теряя мысль, забывая цель своего рассказа.
И убежала.
Потом она прибегала и убегала еще несколько раз, в процессе она тоже несколько раз легко и быстро соглашалась с тем, что торопится, что торопится в своей жизни достаточно часто, и что ничего, совершенно ничего не успевает!
Она выбирала обращать внимание только на «пену на воде», причем сама активно прилагала усилия, чтобы хорошенько перемешать и взболтать свои эмоции, чувства, мысли, желания, события жизни, чтобы пены было побольше.
И уносилась дальше.
***
Вадим медленно, тревожно и тяжело зашел в кабинет. Казалось, что он или остановится и зависнет в процессе своего движения, или рухнув на диванчик, разрушит его, и так и останется лежать среди обломков. Через некоторое время он справился со своим молчанием и начал говорить… медленно… с трудом. В результате видно было, что он сильно страдает, но понять его было довольно затруднительно.
Он застревал в каждом из своих состояний, погружался в них, смешивался и срастался. Казалось, что сдвинуть с места его не сможет ничего в нашем мире. В его истории, по его восприятию, проблемы и трудности, с которыми он столкнулся были ОГРОМНЫМИ и статичными как глыбы, его чувства словно не были живым процессом, а скорее напоминали темные воды на дне океана, где нет никаких течений, и сама мысль о возможности изменений кажется уверенно невозможной.