Но, увы, вынужден сидеть здесь и слушать ваши причитания.
Хозяин кабинета поправил гармонирующий с серой финской тройкой галстук и, поигрывая каблуком итальянского ботинка, продолжил:
– Вы, очевидно, полагаете, что только вас обманула природа, выбрав вам в качестве родного города – Тмутаракань? О, нет, мой друг, таких как вы, у меня в кабинете только за этот месяц уже побывала сотня человек.
– Значит, помочь мне нельзя?
– К моему великому, сожалению, увы, и ах. Кроме этого, Григорий, вы же комсомолец и насколько я помню, подали заявление о принятии вас в партию?
– Да.
– Так вот как будущий партиец вы должны быть на острие событий, а вы просите у меня снисхождения и легкой жизни в столице…
Понимаю, понимаю. – Остановил ректор пытающего что-то возразить студента. – И в столице жизнь не сахар. И здесь нужно, если еще не больше, чем в провинции, бодаться за место под солнцем…
Кроме того, дорогой мой, ведь в вашем городе вас ждет мать и, очевидно, любимая девушка.
– Нет у меня там девушки.
– Хорошо, девушки нет. Но ведь мать-то есть? Есть! И она ждет, надеется. Вот приедет сын, думает она, станет мне подмогой. Женится, осчастливит меня внучатами. Вы же ей такой сюрприз. Променял столицу на мать! Как-то, знаете ли, кощунственно! А ведь она, судя по вашему джинсовому костюму и импортным башмакам, вам помогает. Вы, что же, дорогой мой, кроме своего родного города, не любите и собственную мать?
В кабинете повисла пауза.
– Ну, что ж вы молчите? Неужели не любите? – прогнал затянувшийся интервал трагическим вскриком ректор. – Вот так так так…
– Дмитрий Алексеевич, через пару лет, я ведь мог бы забрать мать к себе. А внуки? Я
думаю, что она будет даже рада, если ее внуки родятся в столице. Как вы думаете?
Руководитель ВУЗА грустно улыбнулся и ответил:
– Думаю, что вы правы, но поверьте, Григорий, притом, что вы мне зверски симпатичны, вынужден повториться, увы и ах, я ничем не могу вам помочь. Категорически ничем. Рад бы. Ей Богу рад, но это катастрофически не в моих силах.
Ректор вышел из-за стола и, дружески обняв Григория за плечи, довел его до двери.
– Ничего, мой дорогой, все образуется. Вы еще и радоваться будете! А там глядишь, еще так сказать, соколом взлетите к небесам, и оттуда рухнете на мое место, а что – очень даже может быть. Но сегодня прошу великодушно меня извинить, не в моих силах, помочь вам. Прощайте…