– А о нас, Кондрат, даже говорить дальше бессмысленно, – я женщина Бабыргана!
У Кондрата от всего услышанного дыханье перехватило и хрип застрял в горле, такая сильная досада сковала его Дух, и ему захотелось в эту минуту взреветь диким волком, задрав в небо свою морду, и выть, выть, выть…, выть долго и протяжно, чтобы выплеснулась наружу перстав его терзать невыносимая боль, принесенная ему словами Велуши.
– Бред, никак не укладывающаяся в голове утопия. – Сам себе мысленно повторял он. Его женщина отталкивается от него, не подпускает к себе и с упоением рассказывает о том, что была в интимной близости с другим и что эта связь навеки соединяет ее с новоиспеченным возлюбленным.
– Что вообще это все может значить? – думал он, нервно вцепившись в руль, и сдерживая изо всех сил тон, спросил.
– Тебе плохо со мной?
– Я возлюбленная Бабыргана!
– Велуша, ты о чем говоришь? Да ты навоображала себе нереальные любовные приключения и теперь витаешь в каких-то иллюзорных снах, фантазии свои претворяешь в действие, ведешь в блокноте странные записи и на все большее расстояние отдаляется от меня.
Ревность навалилась на Кондрата тяжелым грузом, будто множеством острых стальных шипиц пронзив все тело, и в эти образовавшиеся проколы втекали в душу ненависть, злость, гнев, обида и огромный страх потери любимого человека предавшего его. В эту минуту ему хотелось одного – убить ее. Если она не желает принадлежать ему, то пусть никому не достанется.
Он посмотрел в сторону Велуши боковым зрением и увидел сияющие счастьем глаза. Желваки на лице Кондрата еще сильнее заходили ходуном, глаза наполнились слезами, и кадык стал подрагивать, сглатывая копившуюся во рту слюну, готовую вместе со словами оскорблений вырваться наружу, но он из последних сил нашел в себе возможность сдержаться – настолько сильно Кондрат боялся потерять ее.
Он ощущал себя в этот момент каким-то слабым, беззащитным, безвольным. Кондрат вышел из машины и, отойдя подальше, дрожащими руками чиркнул спичкой и закурил сигарету. Скупые мужские слезы редкими крупными солеными каплями катились по щекам.
– Я женщина Бабыргана! – Снова утвердительно повторила она и на этой фразе внутри себя Велуша услышала голос своего возлюбленного:
– Ты моя Богиня!
Эти слова, сильнейшим внутренним светом наполнили ее, она почувствовала себя такой большой, значимой, великой… и от этого все чувства, пережитые ей с Бабырганом, спроецировались на ее физическое тело, и оно задрожало, завибрировало, и пошло от Велуши такое сияние, что Кондрат зажмурил глаза, потому что мог ослепнуть от этого божественного света, а Велуша, прикрыв глаза, прошептала Бабыргану в ответ: