Он окинул повелительным взором собравшихся людей.
– Главы родов! – обратился он к предводителям семейств. – Вы будете обеспечивать это, даже если меня не станет. Для всех жителей нашего поселения мы объявим, что все четверо детей погибли в пожаре. Вы, главы родов, в ответе за их будущее и должны поклясться, что об этом решении не узнает никто из вашего рода. Только ваши преемники, которые, так же как и вы, должны будут поклясться о неразглашении этой тайны, могут об этом узнать, а также полностью поддерживать этих детей до полного их взросления.
Старейшина взял в руки каменную чашу и, пройдя с ней по кругу, запел мантру:
– Гом рана Гом, Гом рана Гом…
И каждому из присутствующих надрезал слегка запястье, взял по несколько капель крови и, перемешав её в одну массу, плеснул в костёр. Искры от пламени, пожирая человеческую плоть, сильными вспышками взметнулись вверх.
Так, на огне и крови, была дана клятва – сохранить тайну и исполнить волю Старейшины, чего бы это ни стоило.
Весь день в поселении шёл пир, ненасытным пламенем полыхали костры, и люди веселились, праздновали рождение малышей. А ночью начавшийся пожар уничтожил соломенные строения. Горестное утро выло плачем матерей, которые, обезумев от горя, хоронили в закрытых гробах пепел младенцев.
А в это время от посёлка, гаснущего в пепле углей и дымящегося чёрными струйками едкого дыма, в горы уходил небольшой крытый караван гружённых продуктами повозок и повозка, в которой две кормилицы держали на руках младенцев, жадно давящихся грудным молоком, сильно прыскающим в их рот из тёмных мясистых сморщенных сосков.
Через день приехавшие в посёлок военные, посланные градоначальником за детьми, устроили тщательный обыск и допрос всех очевидцев, заплаканных матерей и вскрыли детские могилы, забрав пепел из гробов.
Старейшину пытали перед всем поселением, желая узнать, что скрывает тайна рождения детей, но он молчал, зная, что его жизнь будет отдана за жизнь звёздного посланника, который спасёт их живущий в великих бедах и страданиях народ. Умершего во время пыток Старейшину воины обвязали за ноги длинной веревкой. Его бездыханное тело несколько раз проволокли по посёлку конные всадники.
Главы родов не избегли той же участи. В живых остался только один из глав южного рода поселения, который сопровождал повозку с младенцами, и только это спасло ему жизнь.