В спальне, похоже, никого не было, но снаружи раздавались голоса, казалось, прямо над моей головой. Я прикинул, смогу ли заглянуть в окно – до стены ещё было расстояние около локтя, а до окна я мог достать, стоя на коленях. Прямо с кровати в окно можно было бы разглядеть только ботинки, да и то в том случае, если бы они были довольно близко. Мне нужно было подтянуться к окну, чтобы иметь возможность оглядеть верх и стороны, и вот, стоя на коленях в изголовье, я зацепился руками за подоконник, подтянул к нему голову, упираясь уже не коленями, но только пальцами ног, стал заглядывать вбок и почувствовал, что потерял устойчивую опору – кровать стала крениться в сторону.
Возможно, мне стоило отцепиться от подоконника и своим весом вернуть кровати устойчивость, но я, наоборот, вцепился в подоконник ещё сильнее, чтоб не упасть, упираясь сильнее и ногами, что не оставило кровати более никаких шансов, и она начала заваливаться всё стремительней. Пытаясь найти ногам новую опору – а удержаться за подоконник одними пальцами было решительно невозможно – я встал на одну из стоек, соединяющую верхнюю койку с нижней. Это, конечно же, придало кровати уверенности, и, увлекая за собой соседнюю, она, не долго думая, сама отправилась на боковую.
На мою беду, оказалось, что я не единственный лежебока, остающийся в кровати глубоким днём. Кто-то в соседнем ряду поднял сонную голову и пытался разглядеть со своей койки, что произошло, а один щуплый шкет – не успела ещё вторая кровать замереть на третьей – уже преодолел расстояние до моего конца спальни, оценил картину произошедшего и тут же бросился к выходу. Я ещё раздумывал, как бы мне переставить ногу перед тем, как отпустить руки, чтобы наиболее удачно спрыгнуть, а спальню уже начали наполнять её обитатели.
Нужно было прыгать, я поторопился и неудачно ударился локтём о стойку, да так что в глазах всё побелело. Держась за локоть, я вышел из-за кровати и сел на край другой, той, что вчера была занята моим единственным знакомым, хоть мы и не обменялись ещё именами. Он сам, к сожалению, всё не появлялся, а в одиночку одной рукой нечего было и думать, чтобы вернуть всё как было.
К хохоту добавлялись всё новые голоса, но я не следил за происходящим, сидел, закрыв глаза и обхватив больной локоть другой рукой. Вдруг кто-то опустился рядом на койку, положил на меня свою лапу и, похлопывая по плечу, поинтересовался: