Антология рифм. To be continued… - страница 2

Шрифт
Интервал


Осколки старых чувств и драные рубахи,
Рожденья первый крик и имя на кресте.
У каждого своё: стихи, иконы, краски,
Убитые надежды, яркие мечты,
Распахнутые души, глиняные маски,
Громады пирамид и ветхие мосты.
У каждого своё: смирение и норов,
Нечаянный восторг и серая тоска,
Глухая тишина, многоголосье хоров.
И каждому своя ведущая рука.

Спи, милая

Посвящается Миле

День суетливый укрылся за горизонтом

И прихватил переделанные дела.

Сумерки чертят на небе ажурный контур,

Ночь вышивает серебряная игла.


Волосы льются на мягкость твоей подушки,

Кожу ласкает душистая простыня.

Скоро реальность рассыплется мелкой стружкой,

В край безграничных фантазий с собой маня.


Звездная пыль на ресницы твои осядет,

И принесёт мириады волшебных снов.

Кто-то, родной и желанный, прижмётся сзади,

Тихо нашепчет тебе про свою любовь.


Мир в колыбели качает твоё сознанье,

Ночь запрягает кометы в далёкий путь,

В дол бесконечных расцветов и увяданий.

Спи, пусть ничто не мешает тебе уснуть.

У тела была душа

У тела была душа, но телу хотелось больше:
пить красное, есть с ножа, святое менять
на гроши,
невинную истязать, бросая то в снег, то
в пламя.
А после стихи писать, иль то, что назвать
стихами
желала скупая плоть, не внемля мольбам
просящей.
Слова насыпала в горсть, забытые
в настоящем.
У тела была душа, но этого было мало.
И тело, опять греша, несчастную предавало.
В пространстве кривых зеркал душа
преломлялась светом,
тянулась её рука, но всё это было тщетно.
Не слышима в сотый раз, не узнана, позабыта…
Но сколько б огонь ни гас, душа будет слать
молитвы,
вливая себя в уста, взаимности ждать от тела.
У тела была душа, но больше ему хотелось…

История одного

Я десятками мерил растраченные года,
Без оглядки из гнёзд надоевших летел грачом.
Я кому-то был как наказание Богом дан.
А другим, и не раз, пригодилось моё плечо.
На коленях стоял, театрально в любви клянясь.
А сейчас тех имён и не вспомню,
подавно – лиц.
Мне однажды на руки легла козырная масть,
После дом был казённый – мошенников
и убийц
Альма-матер. А мне что, ведь выбор-то
небольшой.
Но и там просквозило, теперь бесполезный
трёп.
Я к чему всё веду, потрясая сейчас душой,
Мне по жизни не так, чтоб фартит, как совсем
не прёт.
И сейчас, подобравшись к началу своей зимы,
С перебитым дыханьем и кармой что решето.
Пресловутое Я мне б хотелось сменить на МЫ.