А как Герман не хотел въезжать в просторную квартиру! Как сопротивлялась его душа! И теперь ему хотелось спрятать взгляд, уткнуться глазами подальше, хоть себе под ноги, лишь бы не смотреть в это властное лицо. Стыдно взрослому человеку, который каждый день наставляет на путь истинный молодое поколение, жить за чужой счет. Но тогда он просто не смог отказать Марине.
– Герман, смотри, какая просторная квартира!
Голубая гладь Марининых глаз светилась изнутри. Она летала по пустым комнатам в заразительном воодушевлении. Кружилась так, что копна светлых волос веером взмывала над узкими девичьими плечами и водопадом струилась на грудь. Ради мимолетного счастья любоваться этим Герман мог согласиться на любое безумие.
– Но ведь мы не сможем за нее платить, – посмел возразить он.
– Ну и что? Мой дядя не так беден, он может и подождать с оплатой. – Она по-детски подмигнула ему и добавила: – Ты же скоро станешь знаменитым ученым.
– Это неизвестно. Да и научные сотрудники не зарабатывают так много.
– Ничего. Ты что-нибудь придумаешь. Я в тебя верю! А дядя подождет.
Марина перебежала в соседнюю комнату, а Герман стоял у окна, из которого открывался вид на вьющийся вдаль бульвар. Между двумя оживленными дорогами тянулась пешеходная аллея с деревянными скамейками. Там бурлила жизнь – ветер подметал тротуары, заигрывал с зелеными елочками. «Возможно, Марина права. В таком уютном месте наверняка и работать хорошо. Да и стимул будет», – уговаривал себя.
– А эта комната будет нашей спальней! – донеслось из-за стены.
Вот так с легкой руки своей жены и ее богатенького дяди Герман стал жить в спальном районе в квартире, которая была ему явно не по карману, и чувствовать себя альфонсом в годах или пассивным альфонсом, что еще хуже.
– И долго ты собираешься еще так тухнуть в этих стенах? – Константин прищурился, оценивающим взглядом пробежался по аудитории и добавил: – Не больно-то твои студенты горят интересом ко всему этому.
– Они еще дети. Тем более весна, – попытался возразить Герман, – не до занятий им сейчас, гормоны.
– Эх, Герман, простая твоя душа! – воскликнул собеседник, словно искал, за что зацепиться, и вот Герман сам подкинул ему крючок. – У твоих детей гормоны эти еще добрых пару десятков лет играть будут, а то и дольше. Вон какие амбалы, на тебя с высоты птичьего полета смотрят, а ты «дети-дети».