– Старший брат, ты же удивительный человек! Всё ты можешь: и разгадать самые глубокие загадки природы, и так замечательно играть. Наверно, ты сможешь ещё немало. Мне бы так!
– Тебе ли, всё знающему Лалу, это говорить? В мире, кажется, нет ничего, что не было бы тебе известно.
– Ну и что? Что – сам – я могу? Мои знания, в отличие от ваших, не того рода, чтобы дать возможность что-то создавать самому.
– Но ты создал немало замечательных фильмов. И написал книг. Не говоря уже о блестящих статьях, эссе, репортажах. Тебе этого мало?
– Да: потому что – что это всё дало?
– Уже то, что люди перестали жрать человечину! – Дан впервые так грубо выразился при них.
– Есть человеческое мясо? Брр, как же это можно? – удивилась Эя.
– Ещё как! Мясо неполноценных считалось весьма ценным продуктом, – снова резко произнес Дан.
– Да? И вы его – тоже ели?
– Наверно. В детстве, когда нам не говорили, чье мясо у нас в тарелке. Но взрослым – нет, ни разу, – подумав, сказал Лал. – А ты, Дан?
– Даже не знаю. Я довольно мало обращал внимание на еду: часто просил соседа по столу повторить заказ или использовал подобранные мне кем-то программки. Так что – весьма может быть.
– Неполноценных, что, специально откармливали?
– Нет. И то, только потому, что человек слишком медленно по сравнению с животными набирает массу. В пищу шло мясо неполноценных, умерщвленных при проведении пересадок или экспериментов, не портивших его, и старых, ставших функционально непригодными, нянь и гурий, – объяснил Лал.
– Ева сказала, что нянь не умерщвляют.
– Сейчас – нет, да и то, недавно. Но только их. А остальных – по-прежнему.
– Зачем?
– Кормят животных на зверофермах. И других неполноценных.
– Но полноценные люди – больше не едят его?
– Нет: теперь всем уже это кажется отвратительным. Благодаря нашему Лалу и его статьям.
– Но это всё, что мне удалось. И то, в молодости.
– А для меня – это предмет самой сильной гордости тобой, брат.
– О, не надо больше об этом прошу вас! – попросила Эя. – Лучше сыграй нам ещё, Дан!