Только к полуночи народ начал расходиться со двора замка, а Никос и его молодая супруга отправились в спальню, украшенную цветами и еловыми ветками.
Сильда с опухшим от слез лицом принесла воды для умываний и немедленно скрылась. Марина еле на ногах держалась от усталости, а потому запросто позволила мужу стащить с себя туфельки и расшнуровать платье. Ночевать чете Альба пришлось в спальне Никоса, а как иначе поддерживать легенду о счастливом союзе.
Наскоро искупавшись в дубовой купели (вода успела порядком остыть), Марина торопливо натянула длинную сорочку из некрашеного льна и смело забралась на гусиную перину, заблаговременно проветренную и взбитую.
— Вот теперь заживем!
Белый рыцарь бережно укрыл супругу стеганым одеялом и вскоре скромно прилег с краешку широкого ложа.
— Спасибо тебе, Марин…
— Да за что же? На моем месте могла быть Сильда, раз ты у нас в душе такой демократ. Разве не видишь, на девчонке сегодня лица нет? Переживает за твою невинность. Она и сама могла бы выполнить наш несложный план.
— Гм… не так уж я и невинен, Марин. Как благородный человек я давно предлагал Сильде стать моей женой, но ведь потом Брайан замучит бедняжку. После меня у нее не останется никакой защиты. Не хотелось бы обрекать доверчивое существо на травлю и всяческие притеснения.
К тому же Сильда призналась, что любит меня больше жизни и ни за что понесет от чужого мужчины. И даже… вот, глупое дитя, заявила, что умрет в один день со мной. Теперь я должен протянуть как можно дольше, она сдержит свое обещание, я ее знаю!
Марина только печально вздохнула в ответ. «Глупое дитя» отнюдь не выглядела беспомощной курицей, но угроза со стороны наглого соседа действительно могла связать даже сильную волю крестьянской девушки.
В порыве искреннего сочувствия Марина на мгновение прижалась лицом к безволосой груди Никоса, выглянувшей из распахнутого ворота широкой ночной блузы, а потом дружески поцеловала его в прохладную щеку. Муж пах лавандовым маслом и шалфеем.
— Спи спокойно, милый рыцарь, ваша добродетель отныне в надежных руках.
Никос досадливо хмыкнул и хотел было возразить, но в дрожащем голосе Марины послышались слезы, а потому в ответ он просто пригладил ее растрепанные волосы, коснувшись губами макушки. Так они и уснули, обнявшись, словно брат и сестра.