– Извините, что помешал. Кланяйтесь от меня родителям.
Потом он попрощался и ушёл.
– Гадам, ты опять дуришь? – услышала я голос Хадиджи. – Почему ты не вышла к нам? Посмотри, что он тебе принёс.
Невестка показала на чемодан, который принёс Самад, и сказала:
– Сумасшедшая! Это же всё для тебя.
Я так растерялась, когда увидела Самада, что не заметила у него в руках чемодан. Хадиджа взяла меня за руку, и мы пошли в одну из дальних комнат, где его и открыли. На внутренней стороне крышки была изящно приклеена фотография Самада. Увидев её, мы рассмеялись. В чемодане было полно одежды и кусков тканей, а ещё нашлись куски душистого мыла, придававшие вещам тонкий аромат.
Вещи были сложены самым аккуратным образом, так что Хадиджа с иронией сказала:
– Ну, ты, Гадам, и дура. Смотри, как тебе повезло. Он же любит тебя.
В дверь постучал Иман, который решил пойти вслед за нами. Я вскочила с места и попросила Хадиджу, чтобы она спрятала чемодан.
– Зачем его прятать? – удивилась невестка.
Мне было стыдно, что Иман увидит эти подарки.
– Если брат увидит фото Самада, то решит, что я тоже дала ему свою карточку.
Иман снова постучал и спросил:
– Почему вы закрылись? Откройте. Я тоже хочу посмотреть.
Мы с Хадиджой пытались оторвать фотографию Самада от крышки чемодана, но ничего не получилось. Самад очень хорошо её приклеил.
– Смотри, как он тебя любит. Приклеил насмерть, – пошутила невестка.
Тем временем Иман так колотил в дверь, как будто хотел сорвать её с петель. Мы поняли, что выхода нет, фото Самада отодрать мы не можем, и решили спрятать чемодан в комнате под одеялами и подушками. Хадиджа открыла дверь. Иман быстро сообразил, что мы от него что-то скрываем, внимательно осмотрел комнату и спросил:
– А где же чемодан с вещами, который принёс Самад?
– Умоляю, не выдавай меня, – зашептала я Хадидже. – О нём должны знать только мы с тобой.
Тогда невестка отвлекла брата каким-то разговором, взяла его под руку и вывела из комнаты.
Время шло. Иногда Самад ненадолго появлялся, а иногда его не было целыми месяцами. В стране царил хаос: антишахские демонстрации докатились уже до деревни. Прошла весна, потом – лето, вслед за ним наступила и минула осень. Пришла зима, которая выдалась очень холодный в тот год.
Когда Самада не было, я его совсем не вспоминала, однако с его приездом всё менялось и у меня появилось предчувствие, что между нами вот-вот должно что-то произойти. Мысль об этом меня сильно беспокоила. Однако внимательность ко мне отца успокаивала меня, и я быстро забывала обо всех тревогах.