– Запись началась с середины песни, – произнес Вистинг и покрутил бокал. Тем летом она была в хит-парадах. Темнокожий певец, его звали Сил. «Kiss from a Rose»[11]. Ее все еще иногда крутили по радио. От звука грубоватого и в то же время бархатного голоса ему делалось дурно.
– Потом музыка прервалась и заговорила Сесилия, – продолжил Вистинг.
Он закрыл глаза и вспомнил смятение, звучавшее в ее обессиленном голосе. Какой же все-таки она была находчивой и трезвомыслящей. Он слушал запись вместе с Франком Рубекком. Как раз после этого Франк перестал заниматься этим делом. Для него это было слишком.
– Она назвала свое имя, адрес, сказала, кем были ее родители и какой был день, – продолжил Вистинг. – Понедельник, 17 июля.
– Понедельник? – спросила Сюзанне. – Она ведь исчезла в субботу?
– Когда ее нашли на двенадцатый день, она была мертва всего лишь несколько часов.
Сюзанне понимающе кивнула.
– Он держал ее в заключении.
– Мы так и не нашли, где, но думаю, что «тайников» у него могло быть несколько, он мог ее перемещать, и Сесилия каким-то образом смогла передать свое сообщение.
– Что она сказала?
Вистинг помнил текст почти дословно. Ясно и обстоятельно девушка рассказала, что произошло.
В субботу, 15 июля, когда я совершала пробежку, меня похитил мужчина. Это было на перекрестке возле усадьбы Гюмсеред. У него старая белая машина. Сейчас я лежу в ее багажнике. Все случилось очень быстро. Я толком его не разглядела, но от него несло кислятиной, дымом и чем-то еще. Я видела его раньше. На нем была белая футболка и джинсы. Темные волосы. Маленькие умные глаза и густые черные брови. Кривой нос.
Вистинг гонял бокал по столу, так и не пригубив вина. Ее шепот звучал так спокойно, что можно было подумать, что запись подстроена и девушка просто читает по писаному. Только ближе к концу голос ее надломился и сорвался в плач. Потом запись закончилась – так же внезапно, как началась. Веселый радиоведущий прокричал «Хей, хей, хей!» и «Балалайка!», а потом представил следующую композицию.
– Больше ничего не было?
Вистинг покачал головой.
– Запись длилась одну минуту сорок три секунды, – произнес он. – За это время можно многое сказать. Она рассказала, что машина ехала час, а потом остановилась, и она много часов пролежала внутри. Когда мужчина наконец открыл багажник, он ослепил ее фонариком и заставил надеть на голову мешок. Потом он приказал ей вылезти из багажника, пройти двором и спуститься в подвал. Там она пробыла два дня, а потом он снова положил ее в машину. Сквозь щель в мешке она видела свои ноги, когда он ее водил туда-обратно, и решила, что находилась на ферме.