Девушка включила камеру, завела телефон за спину и сделала снимок. Только тогда она смогла все рассмотреть. Пара зубьев проткнули кожу, и в этих местах образовались небольшие ранки. В остальном она отделалась десятком желто-синих отметин, выстроившихся в линию.
Лине отложила телефон, наклонилась к зеркалу и осмотрела лицо. Левый глаз посинел и распух, зато нос выглядел отлично.
Полиция объявила пресс-конференцию в десять. Ей нужно было купить солнечные очки и раздобыть новую одежду.
Она завернулась в полотенце и села на подоконник в гостиничном номере. Комната была расположена выше, чем близлежащие здания, так что открывался вид на крыши и речку, для Гломмы слишком маленькую. Погода была прежней. Ветер и дождь секли стекло.
Отец ответил сразу. Она слышала по шуму на фоне, что он в машине, и поняла, что отец направляется на работу.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Я справлюсь, – ответил он. – Я больше думаю о вас. О тебе, Томасе и Сюзанне, и о дедушке.
– Обо мне не думай.
– Как это?
Она поджала под себя ноги и не ответила.
– Ты случайно не во Фредрикстаде? – поинтересовался Вистинг.
– Случайно там. – У Лине вырвался обезоруживающий смешок.
Шум в телефоне исчез, и она предположила, что отец съехал на обочину и приложил трубку к уху.
– Что произошло? – серьезно спросил он.
Она все ему рассказала, начиная с того момента, как выдвинулась из редакции на Акерсгате, и до того, как дала письменные объяснения следователям в участке.
– Что ты сейчас будешь делать? – спросил отец.
– В десять пресс-конференция.
– Ты продолжишь заниматься этим делом?
– Сейчас это в любом случае мое дело, – ответила она. – Я его не отдам, пока полиция не поймает преступника, если я сама его не поймаю.
Отец застонал.
– Лине!
– Ну да, ну да. – Она посмотрела на часы под телевизионным экраном, зная, что отец должен вести утреннее совещание, начинавшееся в восемь. Оставалось семь минут. – Мне нужно идти, – сказала она, чтобы отцу не пришлось самому заканчивать разговор. – Потом поговорим.
– Хорошо. Слушай…
– Да?
– Я хорошо выгляжу на этой фотографии, правда?
Лине знала его, знала, что статья в газете его мучит, но ей понравилось, что он смог пошутить на этот счет. При том даже, что она понимала: это было сказано, чтобы она не волновалась.
– Очень хорошо, – рассмеялась она.