Единственно оттого, что великий князь Василий Иванович в самом деле не гений, не преобразователь и зачинатель, не родоначальник новой эпохи, а всего лишь рачительный, дельный, ревностный продолжатель, в сущности, такой же заурядный правитель, как и они. В его не знающее перемен и потрясений правление гнев государев внезапно косит то одного, то другого из подручных князей и бояр, однако великий князь Василий Иванович ни делом, ни словом, ни побуждением, ни даже намеком или во сне не затрагивает вековечных устоев, которые достались великому княжеству от таких любезных, всего лишь несколько десятилетий назад отступивших удельных времен и с которыми ни сам он, ни тем более подручные князья и бояре не желают и не могут расстаться, если хотят не только именоваться, но и действительно быть он великим князем, а они подручными боярами и князьями: он не посягает на местничество, он не посягает на самый принцип вотчинного землевладения, он оставляет каждому из подручных князей и бояр их боевые дружины, с которыми они как будто все вместе, однако каждый в отдельности, каждый сам по себе отправляются на войну.
Во всей тогдашней Европе невозможно отыскать другого такого удачливого, благоразумного и, по правде сказать, гуманного государя, и этот гуманный, благоразумный, удачливый государь не может не помнить, и с каждым годом сильней и сильней, что обязан передать свою сбереженную, приумноженную бескровными приобретениями и прирезками отчину, свою по существу уже абсолютную власть в надежные, в умелые руки, но кому же он их передаст? Он может передать свою отчину и свою власть только братьям, но его братья, как веем известно, малоспособны, ничтожны, недеятельны, им не по уму, не силам и собственные уделы, достанься любому из них верховная власть, им не смирить внутренне всё ещё не смирившихся князей и бояр, не отбиться от внешних врагов, которые только и ждут удобного случая, чтобы и с востока, и с юга, и с запада ворваться в Московскую Русь, вырвать из её единого целого Великий Новгород, Псков и Смоленск, а Москву превратить в смиренную данницу, вся история Русской земли научила и отца его и его самого, что этот порядок наследования, заведенный ещё воинственным Святославом, не может не повести к самым губительным следствиям, к распадению только что завоеванного единства, если не к полной утрате всего отцовского и приумноженного им достояния, то непременно к длительной смуте, к братоубийству, к бессмысленной кровавой резне, без которой никогда не обходится тщеславная, самолюбивая битва за власть.