Про Сантиона было известно меньше. Служит при герцоге Тальме, но
это не было новостью. Часто разъезжает по его поручениям по
королевству. В дни маскарада был в столице. Больше ничего выяснить
не удалось. Что ж, такой, каким я увидела Сантиона, ни за что не
пропустил бы празднество в доме своего патрона, а значит, и
танцевать мы с ним могли, и разговаривать.
Оба молодых человека не сидели на месте, но это вполне
естественно для многих мужчин их возраста.
Ювелир создавал украшения из дорогих камней с обилием золота,
которые по большей части раскупали обеспеченные горожане и мелкие
аристократы, у которых водились деньги. До сих пор его попытки
завести клиентов в высшем свете не увенчались успехом.
Ни у кого из них не было ни жен, ни детей, по крайней мере,
известных.
Мотивы всех троих выглядели разумными. Дженкинс хочет
покрутиться во дворце, завести знакомства, а если удастся прибавить
к репутации довод "зять короля", это будет приятным дополнением,
даже если принцесса в опале. То же самое можно сказать о Сантионе,
с той лишь разницей, что я могла ему понравиться. С
женой-принцессой он встал бы совсем рядом с Тальмом, а если жена
еще симпатична — да, за это стоило побороться. Для ювелира я была
пропуском в великосветский мир.
Где-то внутри заскребло от циничности их побуждений, но я
никогда не питала иллюзий, что женятся прежде всего на Малой
Короне, даже если мне будет дозволено выбрать себе жениха самой.
Без расчета к принцессам не сватаются.
Что ж, будем выбирать. Я позвала свою команду, чтоб приготовить
испытание Сантиону, Вольфу и непременно Дженкинсу.
Я села за секретер и собственноручно написала Сантиону просьбу
прийти к оконечности восточного крыла дворца в три часа пополудни и
выразила надежду, что сегодня он в хорошей форме. Дженкинс получил
такое же приглашение на четыре. И Вольф — на пять.
За обедом я съела лишь немного легкого бульона и крохотную
порцию салата.
Около трех пополудни я стояла в тренировочном дворике охраны в
мундире кадета с саблей в руке. Прастон, стараясь сдержать улыбку,
нарочито суровым голосом выговаривал мне, что негоже так с
мужчинами обращаться. Они существа нежные, и если я мужчину
поколочу, что будет с его гордостью?
— Прастон, зачем мне муж, которого я могу поколотить?
— Ваше Высочество, я совершенно уверен, что муж, который может
поколотить вас, вам тоже ни к чему.