Всхлипнула
и поняла, что расплакалась прямо во сне. Дона Лодрия тут же бросилась ко мне и
взяла на руки, утешающе баюкая. Ну вот почему я все никак не забуду о прошлом?
Как-то неправильно все происходит, по-моему!
Наконец
долгая, изматывающая поездка подошла к концу. Стоило повозке остановиться,
дверца распахнулась, и я вдохнула чистый неожиданно горячий воздух. Завозилась
в своих одеялах, стремясь выпутаться. Дона Тильда поняла меня неправильно. Она
схватила меня на руки, укутывая еще сильнее прежнего. От жуткой духоты
непроизвольно расплакалась. Слезы стали моим инструментом, защитой в какой-то
степени. Это был единственный пока способ привлечь к себе внимание. Жалко
только, что не всегда меня понимали верно.
Вокруг
поднялась суета, на меня зашикали, чем удивили безмерно. Ведь до того я
чувствовала себя центром маленького мира. Изо всех сил постаралась взять себя в
руки и успокоиться. Немного можно и потерпеть, - решила для себя. Рано или
поздно мы попадем в помещение, где меня наконец избавят от нагромождения одеял.
Отдельной
комнаты в этом доме мне не выделили, поселили в детской, где обитали еще
несколько детей. Судя по звукам, около пяти. Мои доны теперь тоже не могли быть
рядом постоянно. В этом доме были свои няньки, они-то и распоряжались в
детской. Будь мне несколько месяцев не только от рождения, но и в сознании,
вряд ли бы я ощутила разницу. А я ощутила. Донам приходилось прорываться ко мне
едва ли не с боем. Чтобы выпустить меня из высокой зарешеченной кроватки добрые
женщины тоже выдерживали очередное сражение. Когда они принесли в детскую
горшок, то в очередной раз подверглись нападкам местных работниц.
Интересно,
куда же нас сослал батюшка? Где я в итоге оказалась? При мне никто этого не
обсуждал, а больше узнать и неоткуда.
Одно,
несомненно, радует. Если других детей, а я быстро узнала, что все они девочки
одного со мной возраста, бывало шлепали, покрикивали на них и не слишком-то
жаловали, то отношение ко мне было обратным. Очень быстро покладистым нравом,
непритязательностью и скоро развивающейся самостоятельностью я завоевала
расположение и любовь почти всех нянек в доме. Со временем их становилось все
меньше. Если поначалу к каждой девочке была приставлена персональная дона, а то
и две, то постепенно они отсеивались, пока не остались лишь мои доны, дона
Ледара, приставленная к крикливой рыжей девочке и главная нянюшка – дона
Ниолара.