Это было довольно странно для меня, привыкшего к обильному
потоку негативной информации о убитых, изнасилованных, утонувших и
сбитых машинами одиноких девочках. Для этой сельской мадмуазели,
похоже, ничего необычного в долгих велосипедных прогулках по
пересеченной местности не было. Тут вообще к собственной
безопасности относились проще. Может и вправду: оптимизм - это
недостаток информации?
- Я тётю Тоню подменяю. У нас как раз - последний звонок прошел,
экзамены пока не начались, так я согласилась почту развезти, а то
она сегодня на работу не вышла... Я вообще-то тоже думаю в
почтальоны пойти, годик поработать - а потом уже поступать. А меня
Яся зовут!
- А меня...
- Гера Белозор? О-о-о-о, я угадала, да? Да? Ой-ёй, какой кошмар!
О, Господи, мне точно никто не поверит - иду тут вот между Будой и
Талицей, и встречаю Геру Белозора! - она даже запрыгала на месте от
переполнявших ее эмоций, и звоночек на велопсипедном руле
задребезжал. - А вы такой... Ну, такой...
- Э-э-э-э, - мне было чертовски неловко. - Какой - такой?
- Ну, свойский!- сказала она. - Совсем нестрашный. К нам
приезжал как-то один известный писатель, даже в хрестоматии его
повести про войну есть, мы в восьмом классе читали. Так он такой
был... Ну, сердитый! И нудный. А вы - вот идете себе, свистите.
Одеты как... Как...
- Как кто?
- Как невесть кто! Что это за штаны на вас такие, на лямках? Где
карманы? - она нахмурила брови а потом вдруг ее лицо приобрело
испуганное выражение. - Я что, много треплюсь, да? Болтаю всякую
дурь? Ой-ёй, кажется - да!
Я не выдержал и рассмеялся:
- Вы мне девчат моих напоминаете, Яся. Сразу двух! Только им
шесть и три года, а вам...
- А мне - скоро будет семнадцать!
- Ага... А штаны с карманами у меня в рюкзаке. Мы с Габышевым
"Урал" под дождем толкали, так они совсем промокли. Вот он мне и
одолжил эти - на лямках.
- А... А Габышев - это который японец?- она поправила сумку и
заглянула внутрь. - Из Комарович? Я его знаю! Смешной дядька, с
нашим французом дружит. И с физиком вроде бы тоже. У них клуб по
интересам, хи-хи! Общее увлечение.
Кажется, там, в ее большой сумке, оставалось еще несколько газет
и писем.
Эта девчоночка была персонажем прелюбопытным, и наговорила уже
столько, что переваривать можно было не один час! Но спросил я
всего две вещи: