С каждой секундой надежда на то, что Егор жив, таяла, как снег в
жару, погружая девушку в пучину отчаянья.
— Только бы ты был жив. Ну, пожалуйста, — прошептала она. —
Можешь идти куда хочешь и к кому хочешь, можешь жениться, детей
растить, только живи. Мне будет достаточно просто знать, что ты
жив.
Ей очень сильно хотелось заплакать, но слезы никак не шли. Уже
глаза болели, и их жгло, словно в них плеснули кислотой.
В темноте возникло шевеление и ей на колени запрыгнул огромный
лоснящийся черный кот.
— Паразит, — прошептала девушка, запуская руки в шелковую
шерстку. Кот повернул к ней лобастую голову и в темноте блеснули
его желтые глаза. — Паразит, где он? Ты знаешь, где Егор?
— Мяу, — кот положил ей переднюю лапу на руку и тут мир
крутанулся, и Люся очутилась в каком-то помещении, больше всего
напоминающем производственный цех какого-то заброшенного
завода.
Люся поднялась с пола, на котором очутилась, и с удивлением
огляделась по сторонам. И тут же вскрикнула, увидев висящее
окровавленное тело.
— Егор, боже мой, Егор, — она застыла на месте и не могла себя
заставить сдвинуться с места, потому что больше всего на свете
боялась получить подтверждение того, что он мертв.
Откуда-то сбоку раздался громкий крик, чей-то всхлип, а потом из
бокового прохода потянуло холодом. Всё это словно подстегнуло
девушку, и она бросилась к своему парню. И будь, что будет. Даже,
если случилось непоправимое, она не может позволить ему вот так
висеть на потеху ублюдкам, которые это устроили.
Люся так спешила, что не заметила, как из очередного бокового
прохода выскочил тот самый хорек, который мучил Егора.
***
У него так много было припасено для этого надменного урода. Он
так хотел сбить спесь с его холеной морды, что даже подельники
морщились, когда он им описывал, что сделает с красавчиком. Но тут
началось нечто странное, и они пошли проверять, даже не проверив,
жив один из Ушаковых, или уже копыта отбросил. Ну, может он слегка
перестарался, когда бил его. Но ведь этот урод Касьяныча завалил
одними ногами. И это хорошо ещё, что тот же Касьяныч на него
противомагические браслеты надел. А то, одним трупом они как пить
дать не отделались бы. Как же он ненавидел эту высокородную мразь.
Он ведь, как только родился, ему всё на блюдечке поднесли с золотой
каемочкой: деньги, власть, внешность, девочки, магия, все самое
лучшее. Такие вот мысли как заноза застряли в голове у хорька, и
ему даже в голову не пришло, что очень многого Егор добился
чудовищным трудом. Не пришло в его голову даже то, что, если бы не
изнуряющие тренировки, бесконечные и болезненные, неужели смог бы
Ушаков убить Касьяныча, особенно так, как он это
продемонстрировал.