– Ты что себе позволяешь? – шипит вернувшаяся бука Эмилия. – Отпусти немедленно, или я буду кричать!
– Кричи. Я тебя быстро заткнуть сумею. Хочешь проверить, каким образом? – веду большим пальцем по нижней пухлой губе, левой рукой вовсю сминаю её задницу, ни на секунду не разрывая зрительного контакта.
И о да… Не только я не могу обуздать похоть, простреливающую всё тело насквозь от первого же прикосновения. Вместо дерзкого ответа мои губы обжигает тихий стон. Глаза ангела чернеют, и без того расширенные зрачки увеличиваются ещё больше, полностью съедая карюю радужку. Но, как я и предполагал, в её огромных глазах среди неисчислимого количества эмоций на первый план выбивается страх. Потому что Мили боится. Потому что тоже чувствует невероятное притяжение, которое сопровождало нас и в клубе, и во время езды на мотоцикле, и здесь в парке, каждую секунду магнитом притягивая нас друг к другу.
Мы можем игнорировать или прикидываться, что ничего нет, но химия между нами никуда не исчезла с годами. Она точно есть. Я вижу это предельно ясно, чую до невозможности остро. Она искрит, трещит в воздухе, сгущает его, усложняя нам обоим задачу нормально дышать, мыслить, контролировать себя, воздержаться от ошибок, о которых с утра мы оба непременно пожалеем.
Мили по понятным причинам. А я — потому что буду жалеть, если как последняя скотина сейчас воспользуюсь её пьяным состоянием.
– Марк… не надо, пожалуйста, – тихо просит она дрожащим голосом, уже не так интенсивно толкая меня в грудь, и я издаю смешок.
– И кто теперь из нас ссыкло, Харрисон? – вкрадчиво шепчу в жалких сантиметрах от её губ. Они так и манят впиться в них до жути пошлым поцелуем. Но нет. Рано. Пока ещё рано. – Не бойся, Мили. Я же сказал, что сегодня тебе опасаться нечего.
Приложив немалое количество моральных сил, я расслабляю руки и отпускаю Мили, позволяя ей отступить назад. И она делает это: быстро и резко, на несколько метров, будто от полыхающего огня отскакивает. Да только вместо выдоха облегчения в следующий миг громко ругается:
– Вот дерьмо!
– Что опять не так? Я же отпустил тебя.
– Да я не про это, а про дерьмо в прямом смысле! – она опускает взгляд к земле, приподнимая одну ногу. – Похоже, я в павлинью какашку вляпалась.
Вот так за секунду невыносимое сексуальное напряжение становится чуть более терпимым, и я взрываюсь хохотом.