Горин пошёл по иному пути и подвесил под крылья «Бычков» по
шесть ракет. Ввиду усиления их «Панцирями», он мог себе позволить
немного поступиться манёвренностью. Как и рассчитывать на то, что
они приблизятся к дирижаблю практически вплотную, где риск промаха
будет минимален. А значит, четыре истребителя должны иметь
достаточную мощь, дабы разобраться со среднетоннажным дирижаблем за
один заход.
— Питон, подтягивайтесь к нам, — коснувшись другой горошины,
вызвал Бивень.
— Принял. Выполняем, — отозвался ведущий второй пары.
Бивень вновь заложил вираж, но снижаться не торопился. Ни к
чему. Военные корабли имеют превосходство в скорости, это
несомненно, но пока «Шляхтич» будет сближаться с «Носорогом»,
который так же не стоит на месте, успеет миновать облачность.
Ага. А он о чём. Вот он красавец, идёт с опущенными аппарелями,
полностью изготовленный к бою. Эскадрилья уже в воздухе, кружит
между крейсером и эскадрильей Бивня. Шесть поляков, против четырёх
русских, соотношение не в пользу последних. Но это если позабыть о
«Панцирях». Ничего, скоро молва разнесётся по белу свету и всякие
встречные поперечные наперёд хорошенько подумают, прежде чем
задирать «Носорога».
К бою изготовились, но агрессии пока не выказывают. Ведут
переговоры с Потаповым посредством световой сигнализации. Что там
сигналят с «Шляхтича», Бивню не видно, чего не сказать об ответах с
«Носорога».
— Ого! Кэп, вот уж не ожидал от тебя, или это Лютый злобствует,
— разобрав очередной ответ, не удержавшись, вслух произнёс
Бивень.
И тут же польские истребители противника начали набор высоты,
явно намереваясь атаковать русскую эскадрилью.
— Бивень, мостику, — послышался в его голове голос Потапова.
— Слушаю, кэп, — отозвался тот.
— Не отвлекайся на истребители и атакуй крейсер.
— Принял, выполняю. Братцы, пропускаем истребители мимо себя.
Получится в кого пальнуть по ходу, ладно, а нет, так и чёрт с ними.
Атакуем «Шляхтича».
— Есть, — чуть не в один голос доложили пилоты.
Бивень может и ерепенился, не желая придерживаться уставных
взаимоотношений с другими офицерами, тем не менее своих подчинённых
держал в ежовых рукавицах. Дисциплина в эскадрильи была железная. И
это несмотря на то, что командир с лёгкостью позволял себе
участвовать в совместных попойках, ничуть не заботясь о собственном
авторитете.