Не кричу, а тихо хриплю, чувствуя горячую влагу на пылающих огнем щеках. А когда черт, да, это был сам черт – с огромным волосатым телом, рогами, хвостом и копытами – вытаскивает меня на улицу, становится жарко, не чувствую холодного снега и ветра.
Черт сжимает мою руку своей волосатой кистью с когтями, а когда оборачивается и смотрит страшными красными глазами, я кричу, просыпаюсь. Пытаюсь разомкнуть веки, но они словно налиты свинцом, голова тяжелая, гудит, во рту сухо, хочется пить.
Касание, чьи-то прохладные пальцы, это даже приятно. Меня трогают, лоб, щеки, шею.
– Что с ней? – голос, он совсем близко, а еще запах.
– Не знаю, – рядом кто-то еще, меня снова трогают, поднимают веки, заглядывают в рот, щупает горло. Мне все равно, что будет дальше, марево, туман, а тело горит изнутри. – Жар, скорее всего, у нее ангина.
– И что делать?
Мне самой интересно, что же будут со мной делать. Как-то в детстве я простыла, температура была под сорок, мама не отходила от меня двое суток. От нее пахло медом и лимоном, а еще лекарством.
– Я говорил сразу, плохая была идея брать девчонку. И плохая была идея гнать ее голой через двор.
– Ты считаешь, что эта тварь должна остаться безнаказанной?
– Наказать можно иначе. Вот и наказывал бы его.
– Юсуф, ты не понимаешь. Наказать можно, только забрав самое дорогое. Отец учил меня этому.
– Твой отец не самый хороший пример.
– Скажи спасибо, что он этого не слышит, а то бы твой язык уже ели его собаки.
А Юсуф - дерзкий старикан.
Странно, что они говорят по-русски, слова доносятся через раз, не могу уловить их смысл. Тело ватное, вот оно парит в воздухе, потом лба касается что-то холодное, в висках перестает стучать боль.
– Саид, нужно вызвать доктора или отвезти ее обратно отцу или мужу.
Долгая пауза, я пытаюсь сказать, я кричу, но это все в моей голове: «Да, да, отвезите меня отцу, я хочу домой, хочу к маме, к запаху меда и лимона».
– Нет.
– Может, ты думаешь, что я доктор?
– Ты слишком много говоришь, Юсуф. Дай ей таблетку или что там надо дать в этом случае, она мне нужна в рабочем состоянии.
Рабочем? Мудак какой.
Снова проваливаюсь в черноту, лечу долго, как Алиса в кроличью нору. Картинка меняется, большой, богато украшенный зал, всюду ковры, золото, хрусталь, пахнет благовониями, поют птицы. Я стою практически голая на виду сотен на меня направленных глаз. Яркий свет, вокруг очень дорого и красиво, но мне не до этого богатства.