Земли его Клана не имели своего выхода к морю, поэтому он понимал, что не может правильно оценить важность сообщения.
– Когда они устроят там базу для своих рейдеров, мы будем лишены торговли с Кореей.
– Наконец-то! Корейцы перестанут сбивать цены на мой замечательный рис! – громко хлопнул в ладони Гумма, заставив вздрогнуть собеседников.
– У тебя отличный рис, – досадливо поморщился Ибараки, – Но не кормить же им армию?
– Армию? Моим рисом? Он достоин настоящих ценителей, – гордо посмотрел Гумма на гостей.
– Вчера русский эсминец обстрелял рыбаков на Кюсю. Он прошёлся вдоль всего побережья, которое выходит на Цусимский пролив. Теперь рыбаки отказываются выходить в море.
– Значит, рыбы тоже будет меньше, – меланхолично заметил Яманаси.
– Рыба, пшеница, маис, недорогой корейский и маньчжурский рис – это всё, чего нас хотят лишить? – перечислил Озэму.
– Можешь смело добавить к списку сталь, цветные металлы и порох, а заодно ещё сотню мелочей, не слишком важных, на первый взгляд, но отсутствие которых мы очень скоро почувствуем, – холодно высказался Изаму – К примеру, на моём заводе по производству электролампочек вольфрамовой нити осталось на три дня работы. На первый раз я выкручусь. Но договариваться с контрабандистами, чтобы они её доставили из Шанхая, дело крайне затратное.
– Значит выход всё-таки есть?
– Выход всегда можно найти. Просто, когда мы мечтали о власти в стране, никто из нас и предположить не был готов, что Кланы опустятся до общих дел с этим сбродом, – презрительно сморщил нос Ибараки.
– Сделаем поправки на войну, которую нам объявил этот Рюдзин. В военное время даже аристократам не зазорно спать на земле и есть маисовую кашу из глиняной плошки.
– Давайте всё-таки перейдём к тому вопросу, для которого мы все здесь собрались. Нас осталось трое из Могучей Девятки. Из тех, кто сверг власть Микадо.
– Четверо, – в очередной раз уточнил Ибараки.
– Пусть будет так, – досадливо мотнул головой Изаму, – Но у кого есть какое мнение о нашем следующем сёогуне?
Неладное Мэнэбу Яманаси заподозрил ещё в самом начале беседы. Главе Клана сложно стать тем, кто он есть, если он не умеет улавливать малейшие намёки и настроения при разговоре. Сейчас Мэнэбу отчётливо понимал, что он один против двоих. И судя по случайно вырвавшимся оговоркам и взглядам, его "друзья" вполне допускают возможность предать четвёртого сёогуна, выкупив ценой предательства своё положение и свои жизни. Если бы он знал, что из девяти Кланов до конца гонки дойдут далеко не самые лучшие представители, то трижды бы подумал, стоит ли ему, человеку чести, оказаться в их компании.