Поэтому ни один каратель не выходил из стен ордена, пока не
научится чувствовать магов и их магию. А сейчас сижу и пытаюсь
придумать, как же заглушить это умение. Наконец-то Дмитрий убрал
руку. Еще чуть-чуть, и содержимое желудка вырвалось бы наружу.
Он отошел и сел за стол, посмотрел устало.
— Ивар, у тебя изменились глаза. Ты можешь лучше видеть в
темноте, яркий свет слепит тебя. И если ничего не сделать,
ослепнешь. Я думал, что это из-за глаза лекаря, но нет. Оба зрачка
не переносят яркий свет.
Дмитрий снова разочарованно покачал головой. Что? Ослепну? Вижу
в темноте? Сжал руку и прошептал про себя:
— Спасибо, тебе Локар. Ты лучший бог во всем мирах.
*******
— Рад, что тебе понравилось, грешник. Очень старался для
тебя. Уже и не помню, когда последний раз так напрягался из-за
чьей-то душонки. Тем более проклятой. Но ты не переживай, я еще
много подарков и сюрпризов для тебя приготовил. Просто жди. А еще
не зли меня! Услышу свое имя всуе… Тебе последствия не понравятся.
Ну все, обнял. Пока-пока.
*******
Удивительно, сейчас он говорил со мной, и мне не было плохо. Его
голос не оглушал. Просто звучал в моей голове. Не произносить его
имя всуе? А что, если подумать?
— ********** ****** ***** ****** ***!
Стал ждать кары. Не знаю, почему, но очень хотелось его послать
всеми словами, которые были в памяти паренька. Еще эта вонь,
поэтому и сорвался. Нужно держать себя в руках. Наконец, Дмитрий
продолжил:
— Я поставил тебе защиту на глаза. Теперь яркий свет не выжжет
их, может быть немного дискомфортно, но не более. Закажу тебе
специальные очки, потому что моя магия продержится какое-то время,
но ее нужно будет обновить. И чтобы ты не зависел от меня, куплю
тебе особые магические очки.
— Спасибо, отец! — поклонился, как было принято, и вышел.
По дороге к своей комнате встретил Елизавету. Стройная девушка
возраста чуть за двадцать лет, достаточно худощавая. Грудь
небольшая. Ярко-синие глаза, и она блондинка, вся в отца. Держится
уверенно, плечи расправлены, спина прямая. На ней было надето
летнее платье синего цвета. Уставшая, как и отец.
А еще она была не в самом лучшем расположении духа. Увидев меня,
скривила губы и подошла:
— Братик? Опять ходил к папе, чтобы он утер твои слезки?
— Елизавета, ты топай дальше, куда шла.
— Что? — глаза расширились, и она даже раскрыла рот. А потом
полетела пощечина.