Я подошла к ней на негнущихся ногах, села, выпрямив спину, и крепко сцепила руки.
– Взгляни. – Мама разложила листы на коленях и ткнула пальцем в какую-то строчку, выведенную аккуратным почерком астролога. – Ты родилась под знаком Близнецов, значит, твоя стихия – воздух. В это время Рыбы были на подъеме, что означает воду. Твоя луна находится в знаке Овна – это огонь. А кроме того, в твоем гороскопе много аспектов земли, так что все стихии отличным образом уравновешивают друг друга. Все это указывает на весьма счастливое будущее.
Пока она говорила, во мне вскипал гнев. Последние полчаса она занималась тем, что выдумывала, сочиняла для меня утешительную ложь. Астролог оказался прав: в этом доме не приходилось надеяться на правду.
– У тебя будет длинная хорошая жизнь, богатство и много детей, – продолжала мама. – И тебе не нужно беспокоиться, за кого выходить замуж, ведь расположение твоих звезд столь благоприятно к любому знаку…
Я не дала ей договорить.
– Нет, – сказала я. – По гороскопу у меня огненный знак. Моя жизнь будет отмечена предательством и кровью.
Мама резко вскочила; бумаги с ее колен разлетелись по полу.
– Дзалумма! – прошипела она, в глазах ее пылала ярость, какой я до сих пор в ней не замечала. – Она говорила с тобой?
– Я говорила с астрологом.
Это сразу успокоило маму, и ее лицо стало непроницаемым. Тщательно подбирая слова, она спросила:
– Что еще он тебе сказал?
– Больше ничего.
– Так это все?
– Все.
Она тяжело опустилась на стул, словно обессилев.
В гневе я даже не подумала, что моя добрая, любящая мама хотела всего лишь защитить меня от пугающих известий. Я вскочила со стула.
– Все, что ты до сих пор говорила, – ложь. Что еще ты от меня скрываешь?
Жестоко было бросать такие обвинения. Она взглянула на меня, словно сраженная ударом. Но я все равно повернулась и вышла из зала, а мама так и осталась сидеть, прижимая руку к сердцу.
Вскоре я заподозрила, что мама и Дзалумма серьезно повздорили. Всю жизнь они поддерживали очень теплые отношения, но после второго приезда астролога мама каждый раз, когда Дзалумма входила в комнату, напускала на себя неприступный вид. Она старательно избегала встречаться взглядом с рабыней и ограничивалась немногословными приказаниями. Дзалумма, в свою очередь, помрачнела и замкнулась в себе. Прошло несколько недель, прежде чем они вернулись к прежней дружбе.