Последний год особенно нас сблизил. В этом вся проблема. Если бы я оставалась рядовой сотрудницей, да что там, даже его личным секретарем, было бы иначе. Увы, я единственная, даже не Синглер, наш нэвильский начальник службы безопасности, видела мерзкие изобразительные карточки, компрометировавшие Лотеску. Только со мной хассаби был предельно откровенен.
Да, слишком много общего у нас стало. Даже страх. Я очень хорошо понимала Лотеску, потому что пару лет назад тоже вздрагивала от каждого шороха, жила с мыслью, что в любой момент меня могут убить. В итоге… В итоге опять чуть не убили меня — за то, что не бросила, не отвернулась от Эмиля Лотеску. А прекрасный принц меня спас, застрелил наемного убийцу.
И вот сегодня он уезжал…
— Магдалена, у нас похороны?
Вздрогнула и повернула голову на голос Лотеску.
Кабинет казался пустым, мертвым. Книги давно упаковали, дела сдали. Завтра сюда заселится новый глава Карательной, переиначит все по своему вкусу.
— Простите, хассаби, — улыбнулась, не понимая, почему вдруг развела сырость. Я не сентиментальна, по мнению бывших, даже наоборот. — Сейчас сделаю вам кофе. В кондитерскую за пирожными послать? Я помню, вы любите сладкое.
— Не передумали? — Лотеску не попался на уловку.
Покачала головой и раскрыла ежедневник. Так, вроде, никаких дел, осталось только повторно уведомить гостей о вечеринке. Хассаби собирал в своей квартире с видом на парк весь цвет местного общества. Никто не откажется, никто не упустит шанс подлизаться, чтобы тоже пролезть в столицу. Нэвиль все же провинция, любой из здешней верхушки мечтал оказаться в Штайте.
— Зря! Но как хотите. Вечером приходите. Без возражений, Магдалена! — повысил голос Лотеску. — Я хочу вас видеть, остальное неважно. Вы прекрасно держались в обществе короля, справиться тут — плевое дело. К тому же, — задорно подмигнул он, — после дармовой выпивки местные аристократы мало чем отличаются от студентов в ночных клубах.
— Хорошо, — под чужим напором я уступила, хотя еще минуту назад хотела отказаться, — я приду.
— Прекрасно! — просиял Лотеску. — Я заеду к восьми. Оденьтесь так, чтобы мэр язык проглотил. Вы умеете.
— Пожалейте меня, хассаби! — От былой меланхолии не осталось и следа, теперь я улыбалась от уха до уха. — Лишить мэра языка — серьезное преступление!