Всё вокруг было прилизанным, изящным, красивым; крышу здания
покрывали не брёвна, но красная черепица. Дворик был сделан, как по
линейке. Все растения, даже сорняки, находились на своём, наиболее
присталом для них месте и дополняли общую картину эфемерной
красоты, частью которой являлся и сам молодой человека, словно
жемчужина внутри ракушки, и в которой Лу Инь, — и она это прекрасно
понимала, — была совершенно чужеродной, аки неказистая соринка.
В грубом сером халате, с волосами, которые бабушка Лу целое утро
безуспешно пыталась привести в порядок с помощью своего старинного
гребня, Лу Инь казалась совершенно нелепой.
Именно поэтому она испытывала в равной степени смущение и
благодарность перед лицом прекрасного черноволосого юноши.
На самом деле Лу Инь не совсем понимала, зачем ему, благородному
господину, захотелось помочь ей, заурядной служанке? Она размышляла
об этом весь вечер и целую ночь и наконец пришла к единственному
возможному ответу:
Юный господин Сима... был добрым.
Действительно добрым, благородным, необычайно великодушным
человеком.
У него было большое сердце.
Он заметил её, убогую, и решил помочь.
Сперва Лу Инь робела перед лицом такой великой доброты; она была
совершенно растеряна. Затем в её сердце стала постепенно
зарождаться решимость. Ей нужно было во что бы то ни стало
отблагодарить господина Сима за его щедрость.
Лу Инь мысленно сжала кулачки, словно удерживая это новоявленное
стремление...
...А потом ощутила слабость в пальцах, когда вспомнила, что всё
ещё была простой служанкой. Что могла она сделать для него,
настоящего воина?..
Именно с этой тревожной неуверенностью на сердце Лу Инь пришла
ранним утром в его обитель.
С минуту она мялась на границе веранды, не смея переступить
незримую преграду и ступить на песчаный дворик; наконец глаза
темноволосого юноши медленно приоткрылись:
— Хм? Доброе утро, Лу Инь.
— Доброе утро, юный... доброе.
— Давно пришла? Прости. Я так увлёкся, что совершенно тебя не
заметил.
— Нет, я...
— Прошу, заходи. Не совсем удобно говорить, когда между нами
такое расстояние.
Лу Инь помялась и ответила на приглашение. Она прошла через
песчаный дворик, — на носочках, словно опасаясь оставить слишком
заметные следы, — и приподнялась на террасу. Сима Фэй жестом
показал на заранее приготовленную подушку для медитации.