Последнюю сильно смущало подобное к себе отношение. Тем не
менее, прямо сейчас она просто не обращала на него внимание.
Сперва девушка стремительно бежала вниз по лестнице.
Потом замедлилась, растерялась, прикусила губы.
Её мысли снова обратились на дилемму.
Говорить?
Или молчать?
До экзамена оставалось всего ничего. Решение нужно было принять
уже сейчас.
Лу Инь сделала глубокий вдох и обещала себе, что сделает выбор
прежде, чем заметит листья дуба над крышей дома господина Сима.
С этой мыслью она стала медленно спускаться вниз...
Ступеньки, тропинка, каменная кладка — всё это пробежало перед
ней за считанные мгновения. Лу Инь не успела опомниться, как перед
ней показались песчаный дворик и веранда. Сейчас дверь откроется,
выйдет юноша в чёрной мантии и встретит её доброжелательной
улыбкой.
И она, решила Лу Инь, ничего ему не скажет...
...
...
Или скажет?..
Обещания, которые люди дают сами себе, обыкновенно исполняются с
наименьшей охотой.
Сима Фэй действительно вышел и поприветствовал Лу Инь.
Действительно доброжелательной улыбкой. А последняя так и не смогла
принять твёрдое решение, всё глубже зарываясь в пучину размышлений
и терзаний; вскоре она перестала обращать внимание на свои
тренировки. Каждое слово приходилось повторять ей дважды, и даже
эти замечания лишь на краткое время приводили её в чувства.
Наконец и Сима Фэй заметил, что с девушкой определённо творится
что-то неладное.
Сперва он списывал её странное поведение на обыкновенное
смущение, но за пару дней даже эта деревенская дурочка должна была
— хотя бы немного — привыкнуть к его компании. Нет, проблема была в
другом.
Но в чём?
После этого Сима Фэй перестал пытаться разговорить Лу Инь и стал
пристально следить за её поведением. Вскоре он заметил, что
особенно подозрительно она вела себя во время его тренировок. В эти
моменты девушка то и дело сжимала кулачки и приоткрывала губы, как
будто намереваясь заговорить, но в итоге хранила гробовое
молчание.
Это было странно. И поведение, и то,
что она молчала.
Сима Фэй теперь уже немного
разбирался в боевых искусствах и знал, что умелый мастер иной раз
даёт советы своему ученику. Лу Инь нельзя было назвать мастерицей,
однако она определённо — если верить системе — обладала
талантом.
И тем не менее до сих пор ему не
приходилось наблюдать никаких проявлений последнего; ни разу за всё
время, что они обменивались опытом, девушка не продемонстрировала
особенного дарования. Рассказывая про свою технику, она прилежно
повторяла записанное в книжке, а в те редкие моменты, когда у неё,
казалось бы, проклёвывались собственные мысли, она стремительно их
подавляла.