Наверное, Мик не придёт, и она умрёт в этой избушке от жара и
голода. Всё-таки он шут и раб, он привык быть рабом и вряд ли
знает, что такое верность и честь. Все эти мысли словно плавали в
голове вместе с жаром и бредом. А она сама словно смотрела со
стороны не в силах ничего изменить.
В очередной раз, выплыв из забытья, она почувствовала будто
что-то изменилось. Словно стало легче дышать. На голове лежало
что-то холодное.
- На выпей! – Произнёс знакомый голос. Нири хотела открыть
глаза, чтобы посмотреть, кто это. Голова гудела, сознание уплывало,
временами ей казалось, что она ничего уже не помнит и не знает, кто
она. Но всё-таки она покорно выпила какой-то горькой жидкости и
услышала перед тем, как снова впасть в забытьё:
- Вот и молодец, красавица!
Следующие то ли часы, то ли дни, слились для неё во что-то одно,
неимоверно тягучее. Как только она приходила в себя или начинала
шевелиться, её будил знакомый голос и просил выпить какую-то
жидкость. А потом она снова проваливалась в сон. Она не помнила,
когда это всё кончилось, но явно поняла, что кажется ей лучше.
Открыла глаза и с трудом повернула голову. Комната вокруг словно
пустилась вскачь. Когда голова перестала кружиться, она разглядела
странную скрюченную фигуру у своей кровати. Присмотрелась. Это был
Мик, в простой рубашке явно с чужого плеча, он дремал привалившись
к топчану, на котором лежала она, в немыслимой позе. Руки лежали на
коленях, голова запрокинута назад. Глаза прикрыты. И Нири сейчас,
после болезни, вдруг остро почувствовала, насколько она привыкла к
нему. Нечто странное установилось между ними. Дружба? Она не знала,
как это назвать.
Но глядя на его почти белые волосы, что в беспорядке свисали на
лицо, на тени, что залегли под глазами, на всю его неудобную позу,
её вдруг пронзило какое-то острое чувство. Она не знала, как его
назвать и была слишком слаба, чтобы разбираться, но, пожалуй,
радовалась, что он рядом с ней. Ничего сейчас в этом человеке не
напоминало ей шута, которого она в первый раз увидела в замке князя
Литара, и, увидев, сразу, пожалуй, возненавидела. А ещё презирала,
да. Чувство, недостойное дочери своего отца, но она не стыдилась
его, потому что презрение сменилось благодарностью и даже пожалуй,
радостью. Хотя, Мик, ведь шут.
От слишком сложных сейчас мыслей разболелась голова. Нири
слишком резко повернулась и застонала. Казалось, болело, всё тело.
А Мик у её кровати тут же вскочил. Увидел её и улыбнулся.