— Феликс это профессиональный военный пилот? — с робкой надеждой
в голосе уточнила Эмилия.
— Навряд ли, — честно ответил я, — но он сделает все, чтобы мы
не упали, — тут же добавил я убежденно, припоминая с каким
паническим ужасом в глазах Феликс цеплялся за ограждение на
небоскребе.
— Мы точно не долетим, — обреченно констатировала Эмилия, нервно
проверив надежность ремней безопасности, словно они могли ее спасти
в случае катастрофы.
— Ерунда, — отмахнулся я, и, искренне стараясь развеять тревоги
девушки, добавил, — внешние эфирные щиты этого самолета выдерживают
прямое попадание из танка. Сам проверял.
— В каком смысле проверял?! Стой, по нам будут стрелять танки?!
— вздрогнула Эмилия и тут же побледнела, — я так и знала, что
сегодня умру. Нужно было слушать Анну Руслановну и сидеть дома.
— Дома ты никому не сможешь ничего доказать, — со знанием дела
заявил я, — подвиги и приключения требуют, чтобы за ними шли. Ну
или летели на старом самолете в княжество на военном положении.
— Очень обнадеживает, — смиренно-тихим голосом покойника
выдохнула Эмилия, — смерти сегодня не избежать.
— Кому-то уж точно, — согласно кивнул я и показательными зевком
продемонстрировал что мне хотелось бы отдохнуть.
В отличие от Эмилии, которая проспала буквально весь вчерашний
день и всю ночь, я сомкнул глаза лишь в три часа ночи.
Все еще испытывающая вину за вчерашний «прогул» тренировки
девушка понятливо кивнула и перевела взгляд на иллюминатор, за
которым подозрительно близко виднелась водная гладь.
Эмилия тут же дернула светло-серебристой копной волос,
повернувшись в мою сторону, и открыла было рот для очередного
вопроса, но в последний момент передумала.
Близость ее родного атрибута успокаивала и дарила чувство пусть
и ложной, но безопасности.
В сладкий сон я провалился мгновенно и, спустя некоторое время,
нагло выдергивающие меня оттуда оглушающие звуки сирены и
панические голоса я встречал без особого восторга на лице.
***
Скука. Одиночество.
Этими двумя словами Алекс мог емко описать все свои шестнадцать
лет жизни.
Всего два слова очень четко характеризовали все бытие парня,
который был чужд этому миру настолько, что мир не хотел его видеть
или признавать существование.
Это началось в шесть лет, когда весь приют скосила эпидемия
неизвестной болезни. Полегли все до единого дети, воспитатели,
работники. Невредимым остался лишь один мальчик, поборовший страх и
отважно покинувший стены приюта чтобы найти помощь.