Ведь из этого «человеческого объёма» происходил найм не только
офицеров флота и солдат армейских подразделений, но и
обслуживающего персонала для этих структур. Служащие на базах,
подразделения обеспечения снабжения и логистики. Опять таки,
административные кадры.
Так что на самом деле, в сухом остатке получалось не такое уж и
большое число доступных людей.
— Всё настолько плохо?
— Как бы мне того не хотелось, но сейчас нам просто неоткуда
взять новые корабли и экипажи для них, — ответил Адлер. — Мы ведём
подготовку людей. Новые корабли строятся. Но прежде чем они будут
готовы пройдёт время. Скорее всего верденцы пока ещё не знают об
этом.
— Как будто это что-то для них поменяло бы. — хмыкнул Поль,
покачивая в руках бокал с коньяком.
— Нет, — согласно кивнул канцлер. — Не поменяло бы. Но в любом
случае, в будущем нам потребуется больше сил для того, чтобы
воспользоваться успехом операции Августа и Вирены.
Вильгельм несколько секунд разглядывал полотно, висящее на одной
из стен кабинета Адлера. Он знал эту картину. Даже слишком хорошо.
Когда-то, почти две сотни лет назад она принадлежала его деду и
висела в их поместье. Дед подарил её Карлу в тот день, когда Адлер
стал канцлером Рейнского Протектората. Дикая охота Одина, за
авторством Арбо. Написанная ещё в то время, когда люди не то что о
полётах в космос не задумывались. В те времена даже сама мысль о
том, что человек может летать подобно птице вызывала смех.
Это полотно являлось единственным свидетельством того, сколь
близок род Вильгельма к нынешнему правителю Протектората.
Невероятной красоты картина, изображающая Дикую охоту. Явление
скандинавского фольклора со Старой Земли. Они скакали по тёмному
небу на своих чёрных жеребцах, в сопровождении воронов. Но особо
выделялось единственное светлое пятно. Сигурд в сопровождении двух
валькирий верхом на белом жеребце. При взгляде на неё Поля посещали
столь же мрачные мысли, как и старое стихотворение, что стало
мотивом для этой картины.
Страх и ужас перед приближающейся угрозой. Дикая охота
спускалась по расписанному маслом полотну с небес на землю, неся
лишь смерть. Эта картина словно предзнаменование злого рока.
Приближающейся угрозы, грозящей разрушить всё, что создали люди для
своего счастья.
— Когда-то, моя семья решила, поверить в тебя, — медленно
произнёс Поль, покачивая пальцами бокал с брэнди и не отрывая глаз
от картины. — Скажи мне, Карл. Ведь мы всё это делаем не зря?